Укромный уголок

Когда машина въехала через ворота «Керенсии», Скотт наклонился вперед, вглядываясь с разинутым ртом в три фигурки — все в платьях для торжественных случаев, — застывшие на крыльце семейного особняка. Он чуть не расхохотался — что за представление? — но смех застрял у него в горле. Скотт заморгал, не веря своим глазам. Там была Нина, его жена, — тонкая, вся из острых углов, с волосами, светлыми, как лед, ни дать ни взять голливудская звезда в голубом платье без бретелек. А рядом с ней, словно призрак, стояла другая Нина — прежняя, та девушка, в которую он когда-то влюбился. С округлыми формами, нежная, веселая, полная жизни, в том самом оливково-зеленом платье, что он купил ей много лет назад. В платье, которое она при нем ни разу не надела. От нахлынувших воспоминаний стало трудно дышать.

Но потом прежняя Нина исчезла — на ее месте возникла Эмили, его очаровательная сотрудница, его единственно правильный выбор. Но что-то в ней изменилось — что-то в развороте плеч, в том, как она держала спину. Скотт прищурился, пока машина приближалась к особняку, и вытянул шею — ему хотелось разглядеть ее лицо, прочитать выражение глаз. Когда их взгляды наконец встретились, Эмили просияла. Улыбка у нее была искренняя, неподдельная, и Скотт почувствовал, как расслабляются сведенные нервной судорогой мышцы.

Лишь теперь он посмотрел на самую маленькую фигурку в этой группе встречающих на крыльце. Темные глаза Аврелии под полями соломенной шляпы, как всегда, были серьезными, губы сжаты в тонкую прямую линию. Но и в ней угадывались перемены — кожа казалась не такой мертвенно-бледной, как будто даже появился здоровый румянец, и Скотт понял, что она бывает на свежем воздухе гораздо чаще, чем ему говорила Нина.

Он вышел из машины, и вся троица дружно, словно по команде, двинулась ему навстречу. Вопреки его ожиданиям, Нина разыграла спектакль очень убедительно. Она, улыбаясь, повела его к бассейну, на летнюю кухню, где уже был накрыт стол, а на ветру трепетал красочный приветственный баннер. На столе стояли свечи в высоких стеклянных бокалах. Солнце начинало клониться за океан — кусты и пампасная трава вокруг окрасились золотом, а вода в бассейне разбрасывала серебряные блики. Как будто этого очарования было мало, Нина взяла Скотта за руку, их пальцы сплелись. Он машинально сжал ее пальцы, но тотчас призвал себя к порядку — нельзя уходить с головой в фантазию. Важно все время быть начеку.

На кухне Нина и Эмили принялись дружно хлопотать вокруг него — наливали напитки, подкладывали еду и задавали банальные, ничего не значащие вопросы. Как прошел перелет? Удачная ли неделя выдалась на работе? Как ему этот салатик? Может быть, подлить вина? Они уютно болтали, как давние друзья, и Скотт слушал вполуха, разглядывая их лица. Он не мог догадаться, о чем думает Нина, но Эмили была как открытая книга: она опять щебетала напропалую, как нервная птичка, говорила без пауз, перескакивая с темы на тему. Но, казалось, сгущающиеся сумерки и вино мало-помалу помогли ей расслабиться.

Скотт смотрел, как она сидит, откинувшись на спинку стула, скрестив загорелые ноги и покачивая бокалом с вином в гибкой руке. Она стала смелой и дерзкой — раньше Скотт этого за ней не замечал. Он был зачарован ее ртом, неотрывно следил, как смыкаются и размыкаются ее губы, а потом их уголки вдруг поднимаются в улыбке. Они с Ниной все время смеялись. Скотт не мог припомнить, когда ему в последний раз удавалось так развеселить жену.

Поерзав в кресле, он взял зубочистку с маленького блюдца и зажал ее в кулаке.

По другую сторону стола, сидя за вазой с веточками лаванды, Аврелия неотрывно смотрела на него. Скотт делал вид, что не замечает этого. Он повернулся к Нине в надежде, что удастся перехватить ее взгляд и присоединиться к веселью. Свет свечей скользил по деликатным чертам Нины, подчеркивая высокие скулы. Она улыбалась, но Скотт видел дальше этой улыбки. Он знал, как выглядит его жена, когда она счастлива. Не так.

Не отводя взгляда от лица Нины, он зажал под столом зубочистку между большим и указательным пальцами правой руки и медленно, незаметно вдавил ее под ноготь среднего пальца левой.

Глава двадцать пятая. Эмили

После ужина Скотт, Нина и Аврелия ушли в семейный особняк — настало время сказки на ночь, а Эмили осталась одна за столом. Она потягивала просекко[37], ожидая, когда супруги вернутся. Закидывала ногу на ногу, меняла их положение, наслаждаясь скольжением зеленого шелка по гладкой, тщательно выбритой коже. Чувствовала она себя восхитительно — немного пьяной, мечтательной, невесомой. Невероятно счастливой.

— Что ж, вынужден признать, что «Керенсия» никогда не выглядела так прекрасно, — сказал Скотт, сбегая по ступенькам и усаживаясь на свое место за столом.

Нина неспешно спустилась за ним. Взгляд у нее был странно пустой.

— Вы, девочки, отлично потрудились. — Скотт дотянулся до открытой бутылки в ведерке со льдом и налил себе полный бокал.

Эмили вспыхнула. От просекко у нее приятно покалывало язык.