Укромный уголок

Скотт чувствовал, как его собственное тело слабеет, сдается под напором этой ненависти и готовится смириться с карой, которую он заслужил. Перед глазами поплыли образы из прошлого — подушка, пухлая, мягкая… хрупкая рука и выпрямленный палец, указующий прямо на него.

— Прости, — повторил он тихо и повысил голос, пытаясь перекричать Аврелию: — Прости, прости, прости, прости, прости, ПРОСТИ!

Глава двадцать девятая. Эмили

— Если хочешь жить во Франции, — сказала Нина, — нужно разбираться в вине и найти свой вкус.

На столе в обеденном зале гостиного дома выстроились в ряд старые, запыленные бутылки, а перед ними стояло десять сверкающих бокалов — пять для Эмили и пять для Нины.

— Давай начнем с патриарха всех красных вин — бордо! Основные сорта винограда бордоских вин — мерло, каберне-совиньон и каберне-фран, но, как правило, их смешивают. К примеру, тебе может попасться вино, состоящее по большей части из мерло и каберне-совиньона с добавлением пти-вердо или какого-нибудь другого сорта. Ты слушаешь?

Эмили кивнула, совершенно завороженная, и не только вином. Смутные воспоминания о гладкой коже и сверкающей воде кружились и мерцали у нее в голове, как волшебная пыльца фей. Подробностей прошедшей ночи она не помнила — была слишком пьяна, — но точно знала, что было чертовски весело. Раньше Эмили никогда не купалась голышом. Это было так дико, так глупо и сказочно! Память по капле выдавала новые образы, и девушка даже прижала ладонь ко лбу. Она вспомнила, как пыталась выбраться из бассейна с грацией и достоинством, но пошатнулась и рухнула обратно в воду; как потом подобрала на бегу свое платье и попыталась юркнуть за садовый диван с высокой спинкой; как опять потеряла равновесие и свалилась в кусты; и как безудержно хохотала до рези в животе.

— Слово «бордо» для обозначения красных вин — не совсем правильное, потому что они производятся по всему региону Бордо на разных виноградниках. Иногда на этикетке пишут просто «Бордо», но в большинстве случаев добавляют «апелласьон», то есть наименование по району производства. Видишь, вот здесь напечатано Haut-Medoc — «О-Медок». А здесь — Pauillac. Произносится «Пойяк», двойная «эль» не читается.

— «Пой-як», — повторила Эмили, как смогла.

— Молодец. Для более подробной классификации уточняется название шато.

— Шато?

— Винодельческого хозяйства, где конкретное вино изготовлено. Итак, давай приступим к дегустации. Это у нас «Шато Понте-Кане» урожая двухтысячного года. — Нина налила вина в бокал Эмили на пару дюймов и в свой на дюйм. — Прежде всего нужно оценить цвет. Он темно-красный или ближе к алому? С коричневатым оттенком или, может быть, оранжевым?

— Гм… я бы сказала, цвет красно-бурый.

— Верно. Это хороший способ определения возраста вина — оттенки красного меняются по мере того, как оно стареет, появляются оранжевые и коричневые тона. Дальше немного взбалтываем вино в бокале и оцениваем аромат. Ну, что чувствуешь?

Эмили сунула нос в бокал, вдохнула и постаралась подавить рвотный позыв.

— Спирт? — выдохнула она, а мысленно уточнила: «Псиной воняет. Лучшее лекарство от запоя».

— Да, а что еще?

Девушка понюхала снова. Никаких пресловутых «фруктовых ноток» там не было. Вино смердело, но Эмили стеснялась об этом сказать.

— Ну так что же ты чувствуешь? — не отставала Нина. — Ошибиться тут невозможно, потому что запах — дело субъективное.

— Честно? — виновато улыбнулась Эмили. — Воняет, как на скотном дворе.

Нина расхохоталась:

— Ну, я бы сформулировала немножко по-другому — запах дубленой кожи и специй, но на самом деле аромат старых вин слишком сложен, чтобы дать ему точное определение. Будем считать, что мы справились. О,кей, а теперь набери немного вина в рот, покатай его во рту, подержи на языке и сплюнь туда. — Она указала на пустое ведерко для льда.

Обе отпили из бокалов, Эмили сделала все, как было велено, и энергично прополоскала рот, как после зубной пасты. Сразу появилось ощущение, что зубы покрылись густым налетом, а запах скотного двора стал невыносимым. Она сплюнула в ведерко и провела языком по зубам.

— М-м-м… Очень вкусно, — солгала Эмили. — Кажется, я уловила какой-то ягодный привкус. Может, ежевики? — Она подняла взгляд на Нину, ожидая подтверждения, но та на девушку не смотрела — что-то за окном привлекло ее внимание.

И тогда Эмили тоже услышала — голос. Вернее, крик. Кто-то во всю глотку повторял одно и то же слово.

— Это Скотт? — спросила Эмили.

Нина сделала шажок к двери. С ее нижней губы скатилась капля вина и упала на сарафан. Лицо у нее было белое как мел.

— Нина? Что с тобой?

Но Нина уже бросилась бежать — выскочила из обеденного зала в коридор и помчалась дальше — в прихожую, на крыльцо, вниз по ступенькам на лужайку. На бегу она что-то бормотала, но Эмили не могла разобрать слов.

А потом, выглянув в окно, она увидела какое-то движение за деревьями слева от гостиного дома.

Люди.

Много людей. Они шли через парк.

* * *

На лужайке Нина кричала:

— Вы кто такие?! Что вы здесь делаете?!