Укрощение дьявола

— Моя ли вина во всем этом? Ты ведешь себя так, будто виновата только я одна.

— В чем же я виноват перед тобою, а? — изумился Вельзевул.

— Ты возмутил соблазнами тихую робкую душу, — сказала она с той непринужденностью обращения, которая придает особую прелесть словам и чувствам не всегда в них выраженным.

— Ты уж молчи насчет этого! Тут я ни при чем! В любом случае, имей в виду, что я дьявол и буду оставаться им пока не высохнут моря.

— Сколько же лет тебе сейчас?

— Несколько тысячелетий. В сущности, я всегда молодой. Признаюсь, я был героем многих шумных и забавных историй. Стоит вспомнить события давних лет, лица женщин, которых я любил, возникают передо мной снова и меня охватывает чувство нежности. Всех их я могу вспомнить сейчас. Время, проведенное во Франции. Я снова вижу себя Наполеоном. Я облагородил его ум, этого человека воли и огненного темперамента я привел к невероятным высотам! Но слава длится недолго — у успеха есть своя цена.

— Его женщины были твоими любовницами?

— Ничего подобного! Давай его и их оставим в покое. Раз уж ты проявляешь любопытство к моим делам, скажу тебе, что я до сих пор не утратил интереса к умным и красивым женщинам.

— Я думала, что ты на это не способен.

— В Америке как нигде еще много очень красивых женщин, меня к ним влечет…

— Все такой же сердцеед! Когда же ты обратишь на меня внимание?

— Дай мне время…

— Пока я высохну от старости, — усмехнулась Сара, вздохнула и с какой-то обреченностью произнесла: — Еще долго придется ждать.

— Мне ли не знать, что женщины ненасытны, сварливы, распутны, вероломны и капризны, — проворчал Вельзевул, недовольный тем, что позволил ей эту остроумную реплику.

— Не преувеличивай! Подумай как следует и согласись со мной, что мужчины — грубы, лживы, жестоки, у них необузданный нрав.

— В это никто не верит. Добродетель вообще противна грубой природе, несовместима с ней. Те, кто не признают силу, падут жертвами ею раньше тех, кого обольстил дьявол. И пока это остается так, будет длиться мое торжество!

— Ах, Вельзевул! Давай вспомним, что мы начали с того, что хотели понравится друг другу! К чему мы пришли сейчас? Ты думаешь, наверное, что пора уже отделаться от меня.

— О чем еще думать!

— Понимаю. Встреча со мной не была случайной, ведь так?

— Хотя я вне того, что составляет жизнь обыкновенного человека, любопытство заставляет меня искать кого-то, кто был бы равен мне по духу.

— И нашел меня!

— Уже горько жалею об этом. Ты меня просто подавляешь. Твои требования лишь возрастают со временем. И вот ты дошла до того, что стала пытаться манипулировать мною.

— Ты что так и будешь злиться на меня! Я ведь хорошая, ты не зря всем предпочел меня!

— Какое там! Одна женщина расчетлива, другая строптива, третья ленива и изобретательна на обман. Ты обладаешь всем этим вместе, что делает тебя…

— Опасной, — подсказала Сара.

— Нет, не опасной, а скорее своенравной женщиной, которая взяла за систему делать все наоборот.

— Это комплимент или что?

— Решай сама.

— Ты не выгоняешь меня? — спросила Сара, глядя на озабоченное лицо Вельзевула.

— Нет. Буду терпеть. Женщине, которая желает посвятить свою жизнь мне, следует быть покорной и безучастной. Следи за тем, что ты делаешь и как.

— Меня уже обуревает стремление быть такой!

— Ну, изменишься, а потом что? Поразительно! Ты совсем не боишься связать себя обязательством служить дьяволу.

— Я привязалась к тебе, Вилли. Я не мыслю себя отдельно от тебя. Да и как может быть иначе! Ты мое счастье! Сделай меня бессмертной, и я буду доказывать тебе постоянно, что люблю тебя. Вот увидишь!

— О, боже! — вырвалось у Вельзевула.

— Ты сказал: «О боже»! Очень хорошо! — не своим голосом сказала Сара, с трудом сдерживая волнение.

— Нет, — стал оправдываться он. — Я сказал: «О боже! Не люблю я тебя»!

— Вот это мило! Ты просто меня не знаешь. Я веселая, нежная, преданная, люблю музыку, не могу жить без роскоши. О-ля-ля! Я хочу жить только тобой!

— У меня есть сомнения. Взять хотя бы одно то, что женщина существо непредсказуемое.

К Саре вернулась прежняя решительность.

— Обещаю, мутить воду не буду.

— Ладно. Но если я узнаю, что в доме моем ты плетешь интриги…

— Что ты!

— …ты провалишься к своей еврейской родне, — закончил Вельзевул.

Остается лишь сказать, что ни одна умная женщина не заслуживает призрения, даже в том случае, когда, допустив ошибку, она ставит себя в унизительное положение. Что там ни говори, а Сара умная женщина, но без большой уверенности в себе она была нерешительна и все ее претензии затемнялись сомнениями, что, впрочем, сковывало ее шаги, но не мешало двигаться к намеченной цели. Ну, а цель была одна — соблазнить Вельзевула. Она и дальше будет досаждать ему и даже тогда, когда он перестанет скрывать, что утомлен ее навязчивостью, она не оставит свои попытки. Перевоплотившись в себя молодую, Сара еще усерднее, чем прежде, искала его внимания: стройная, цветущая, с густыми волосами и ярким взглядом, неспособная выйти из состояния полного упоения жизнью, она едва ли не преследовала Вельзевула.