Укрощение дьявола

Кто-то из великих сказал, что только надежда воодушевляет нас на победу. А вот что сказал Вельзевул, он это сказал безотносительно к Саре уже после того, как они оба посмотрели прекрасный французский фильм «Опасная дружба», там рассказывалось об одном подростке, который в первый год своего пребывания в закрытой школе для мальчиков, влюбился в младшего мальчика и был умилен тем, что тот отвечал ему взаимностью. Вельзевул находился под большим впечатлением от этого фильма, он пришел в комнату, в то время как Сара, не лишенная таланта, упражнялась на рояле, имея в своем репертуаре пять малоизвестных пьес, сел рядом и глядя как она играет гаммы указательным пальцем, сказал: «Я вообще ненавижу ложь — она убивает все. Однако я прощаю молодым неискренность и обман, мне нравится наивная ложь юных душ». Следует сказать, что Вельзевул видел себя обреченным на одиночество Чайльдом Гарольдом. Он своим существованием как бы говорит всем: вы умрете, после вас придут другие, они тоже умрут — так выражает себя постоянство.

16. У Вельзевула не было ни времени, ни желания анализировать их отношения. Зато у Сары было и то и другое: она правильно рассудила, что доверие к человеку растет вместе с уважением к нему. Вот и сегодня, испытывая потребность в самоутверждении, она едва сдержала себя от порыва сказать, как высоко она его ценит. Но что может ответить мужчина женщине, которая втерлась к нему в дружбу? Тщетно пытаясь внушить ему нежные чувства, она прибегала к разным уловкам, но ни одна из них ни к чему не привела — Вилли был все так же холоден и безучастен. Что тому причиной? Прошло два месяца, а Сара так и не добилась его благосклонности. Она была оскорблена пренебрежением, которое Вельзевул выказывал ее женской природе. Иногда он позволял себя обнять, редко обнимал сам, еще реже целовал ее, разумеется, когда был вынужден обстоятельствами. Тем не менее, женская настойчивость, представавшая неоспоримые доводы в яркой форме, поколебала предубежденность Вельзевула в отношении Сары. Он уже не сопротивлялся мысли, что она может увлечь его. Тому два месяца Сара проклинала свою жизнь и была накануне того, чтобы утопиться, но ей повезло, она встретила дьявола. Благодарность ее была безмерной, в ее готовности принадлежать ему он видел знаки рабской преданности, и в ответном чувстве к ней, которое он тщательно вуалировал, таилась некая побудительная сила. Одно только раздражало Вельзевула — ее навязчивость. Он думал, что привел в свой дом добродетельную женщину, которая покажет себя настоящим другом. Но вместо этого, всякий раз, когда Сара пыталась соблазнить его, он задавался вопросом: «Как могла скромная фригидная женщина стать такой навязчивой?» Надо отдать ему должное, он по возможности щадил ее самолюбие. Со своей стороны Сара полагала, что гостя в доме Вельзевула, она, в виду своего особого положения, может составить лучшее общество. Эта мысль оставалась в силе и тогда, когда она стала волочиться за ним. Своим поведением Вельзевул, сам того не желая, давал ей надежду, ведь в его бесконечной жизни были женщины, которым удалось тронуть его сердце. Есть ли шанс у молодой, умой и привлекательной женщины, какой была Сара? Ах, если бы она знала, что он чувствует к ней! Не мог он поставить платоническую любовь выше чувственной любви! Существо, которое все познало, вряд ли будет идеалистом, испытывающим отвращение к распутству. Трудно поверить, что человек во плоти ищет счастья вне любовных утех. Разве восторг любви менее способен одухотворить жизнь изысканного человека, чем, допустим, великая музыка? Разве большая река несет воду только по одному руслу? Самое замечательное, что история с Библией не имела серьезных последствий, во всяком случае, для Сары, но показала на что она способна. Какой совет можно дать женщине, которая сама того не желая довела дело до того, что у мужчины, за которым она волочилась, возникло предубеждение против нее? И вообще, что можно сказать женщине одержимой дьяволом? Или лучше сказать преследование обратилось для нее в сексуальную одержимость.

Как-то вечером, убрав со стола, Сара пришла в гостиную, где Вельзевул, удобно расположившись на диване, лежал в роскошном полумраке богато обставленной комнаты. Она села рядом в глубокое кресло, так чтобы видеть его и минуту-другую делила с ним молчание в большой грусти. Наконец, чтобы привлечь к себе внимание, она шумно вздохнула, закинула руки за голову и устремила на Вельзевула многозначительный взгляд. Он краем глаза взглянул на нее и отвернулся.

— Ты что так и будешь молчать? — сказала она, обеспокоенная тем, что он с ней больше не разговаривает.

— Ты же знаешь, когда я смотрю в потолок, я думаю.

— Я знаю о чем, — проговорила Сара тоном, который, как и взгляд, выражал недовольство. — Ты как паук, сидишь и ждешь, когда в недобрый для себя час я объявлю о своем последнем желании.

На этот раз Вельзевул благоразумно воздержался от возражения. Спорить с обиженной женщиной все равно, что бить себя по голове.