Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

На открытом, как книга, лице фурнитура блонди прочел, что ужасные подозрения, мучившие его уже давно, оказались правдой. Это Катце был с Рики в открытом клубе, а вовсе не какой-то там незнакомец, как заявил пет.

— Итак, в ту ночь в «Интуиции», это был Катце?

Дэрил просто не мог солгать хозяину в ответ на такой прямой вопрос. Он молча повесил голову.

— Все ясно. Твое молчание говорит само за себя. — Ясон глубоко, протяжно вздохнул. — Выходит, Рики мне лгал, вы все трое кормили меня баснями. Что ж, придется вновь пересмотреть вопрос о вашем наказании.

— Да, господин Ясон, — прошептал Дэрил, не поднимая головы.

Ясон развернулся на каблуках и вышел. Он снова сел в любимое кресло и вернулся к древнему философскому трактату, который отложил для разговора с Дэрилом. Весь интерес был потерян, но блонди упрямо делал вид, что читает, ожидая, пока отмокший в теплой воде Рики спустится вниз. Хозяин знал, что пет тут же направится на балкон покурить, и надумал перехватить его по дороге и испортить ему это маленькое невинное удовольствие. Чувствуя, что его гнев вот-вот достигнет точки кипения, блонди бессмысленно пялился на страницы книги, казавшиеся ему такими же лживыми, как и его пет.

Наконец, Рики в одном халате появился в зале, довольный и расслабленный после ванны. Как и ожидал Ясон, он тут же двинулся к балкону с пачкой сигарет и зажигалкой в руке.

— Рики!

Пет остановился и вопросительно поглядел на хозяина.

— Поди сюда!

— Что, и покурить уже нельзя?

Ясон с грохотом захлопнул книгу.

— Марш сюда, быстро! — заорал он.

Слегка удивленный внезапной переменой в настроении блонди, Рики нерешительно приблизился. Ясон указал на свои колени.

— Сядь!

Взобравшись на хозяйские колени, Рики молча ждал, пытаясь угадать, что за муха укусила блонди. Отобрав у него сигареты и зажигалку, Ясон швырнул их на столик.

— Что за дела?! — возмутился монгрел.

— Рики, я хочу, чтобы ты рассказал мне о той ночи, которую ты провел в «Интуиции».

Помолчав пару секунд, Рики ответил спокойно, как бы между прочим:

— Я тогда здорово напился… мало чего помню.

— Кто был с тобой в ту ночь?

— Говорил уже: кто-то из местных. Черт его знает, как его там зовут.

— Понятно. Значит… его имя тебе неизвестно.

— Не-а, — ответил пет, пожав плечами.

— Рики, — тихо сказал Ясон. — Я уже знаю, это был Катце. Хотелось дать тебе последнюю возможность сознаться, но ты предпочел упорствовать во лжи.

— Черт! — прошептал монгрел.

— Похоже, я снова буду вынужден тебя наказать. Все это становится довольно скучным, ты не находишь, пет? Не знаю, как насчет тебя, а мне уже хочется внести в наши воспитательные мероприятия новую струю. Так что давай-ка совершим небольшую прогулку до павильона. Одевайся.

Блонди встал, и Рики тоже поднялся на ноги и натянул одежду, проклиная себя последними словами. Услышав хорошо знакомое позвякивание, он горько вздохнул. Ясон надел на него ошейник с цепями и пристегнул его к браслету на своем запястье. Хотя Рики всей душой ненавидел проклятые кандалы, он прекрасно понимал, что сейчас лучше не допекать блонди жалобами, он и без того уже злой как черт. Монгрел проследовал за хозяином в павильон, опустив голову; встречные петы оборачивались и с любопытством глазели на него — они-то цепей не носили. Казалось, все обитатели Эоса дружно потешаются над полукровкой.

Всю дорогу Ясон хранил молчание, только без конца дергал за цепь — без особой причины, просто чтобы показать, как сильно он осерчал на своего пета. Рики тоже не говорил ни слова, зная, что просить прощения или молить о милосердии все равно бесполезно. Новое наказание неотвратимо, и ничего с этим не поделаешь. Как ни странно, монгрел был не так уж и против. Некая темная сторона его натуры скучала по твердой руке хозяина, хотя пет и сам понимал, что не пройдет и пары часов, как он будет думать с точностью до наоборот. Единственное, на что он отчаянно надеялся — что Ясон не станет снова призывать на помощь Рауля.

Они вошли в магазин, куда петов пускали только в сопровождении блонди — во время своих прогулок Рики каждый раз с любопытством прилеплялся к этой витрине. Едва хозяин и пет переступили порог, навстречу ринулась целая толпа продавцов.

— Лорд Ясон, — с поклоном обратился к блонди один из них, — какая честь! Чем мы можем вам помочь?

Лорд Ясон? Услышав такой пышный титул, Рики чуть не покатился со смеху. Его веселье не прошло незамеченным, хозяин метнул в него грозный взгляд, так что монгрелу пришлось срочно нацепить на лицо более приличествующее случаю выражение.

— Я пока не определился, сначала немного осмотрюсь, — заявил блонди.

Продавец с понимающей улыбкой скосил глаза на Рики. Хозяева приводили сюда с собой только непокорных петов, которых собирались примерно наказать. А кто же не знает, что самый непокорный пет в Танагуре принадлежит Ясону Минку!

Монгрел широко раскрыл глаза и разинул рот. Каких только орудий наказания здесь не было — от кейси-хлыстов, ремней и усмирительных тростей до всевозможных цепей и Т-стендов. Ясон потащил пета в глубину магазина, к полкам с аэродинамическими лопатками.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее