Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

Ясон спал. Рики разглядывал его уже, наверное, с час, не в силах оторвать глаз от раскинувшегося на постели роскошного красавца блонди, чьи золотые пряди шелковыми ручейками струились по постели, чье прекрасное лицо дышало негой и безмятежностью. Восхитительный вид зачаровал монгрела; хозяин казался таким трогательным, его медленное, глубокое дыхание, едва заметные движения его пальцев навевали покой и уют. Рики потихоньку стянул с Ясона покрывало, чтобы полюбоваться на его полностью обнаженную фигуру. Дрожа от волнения, он созерцал совершенное тело блонди: идеальный, словно высеченный из мрамора торс, сильные, в меру мускулистые руки, широкую грудь, узкую талию и плоский живот, соблазнительный пах, его шикарные, мощные, но при этом стройные ноги. И, наконец… средоточие его мужской силы — его член, сейчас спокойный и расслабленный, но головокружительно прекрасный и впечатляющий своими размерами. Хотя Ясон мог похвастаться самой густой и пышной гривой волос, какую Рики когда-либо видел, казалось, на его теле больше не сыскать ни одного лишнего волоска; к этой фарфоровой коже, гладкой и мягкой, словно шелк, так и хотелось прикоснуться. От одного взгляда на точеное, божественно прекрасное лицо блонди захватывало дух, а брови вразлет и длинные ресницы придавали этой красоте оттенок женственной прелести. Ее сочетание с неоспоримой мужественностью всего облика Ясона давало потрясающий результат: лицо, которое приковывало взгляды, заставляло сердца отчаянно колотиться, рождало недвусмысленные желания. Коротко говоря, Ясон Минк был просто неотразим.

Рики потянулся рукой к своему члену, поднявшемуся от одного вида спящего блонди, и принялся ласкать себя, медленно, осторожно выдыхая. Ясон пошевелился и, перевернувшись на живот, сам того не зная, явил себя любопытному взору пета с самой привлекательной стороны: его крепкие, соблазнительные округлости манили и притягивали к себе, как магнит. Приоткрыв рот, дыша, как загнанная лошадь, монгрел скользил взглядом по телу блонди — от ямочки на спине через холмики ягодиц по стройной линии бедер…

Член его так сильно набух, что стало больно; стоило немалых усилий сдерживать рвущиеся из горла стоны. Темноволосый монгрел, закусив губу, раздвинул ноги пошире и ускорил движения руки, стремясь поскорее достичь цели. По мере того как разгоралась похоть, им овладело одно могучее, всепоглощающее желание — взять Ясона прямо здесь и сейчас. В этот момент спящий блонди не был его хозяином, он был просто роскошным обнаженным мужчиной, лежащим перед ним на постели, и Рики, набравшись смелости — чтобы не сказать, наглости, — задумал его трахнуть.

Взыгравшая похоть подогревала решимость монгрела. Он оседлал хозяина и, помогая себе трясущимися пальцами, на скорую руку проник внутрь, словно ночной вор. Немедленно пробудившись, Ясон дернулся, а Рики изо всех своих сил навалился ему на спину, трахая его быстро и жестко, как полоумный кролик. Плохо соображая спросонья, блонди повернулся и хотел было сбросить нахального вторженца, но монгрел схватил хозяина за волосы, намотал их на руку и оттянул его голову на себя.

— Не рыпайся! — велел он.

Ясон, уже почти проснувшийся, сначала удивился, потом улыбнулся неожиданной храбрости своего любимца.

— Пет, ты сейчас окажешься у меня на коленях и получишь выволочку, какая тебе и не снилась! — пригрозил он.

— Только после того, как я тебя оттрахаю! — нимало не смущаясь, заявил Рики.

Блонди в любой момент мог стряхнуть с себя монгрела, как таракана, однако, эта озорная выходка доставила ему удовольствие, так что он позволил пету продолжать свои труды. Ясон и сам почувствовал прилив возбуждения и принялся строить в голове планы, что бы ему такое интересное сделать с Рики.

Тот, в свою очередь, понял, что хозяин не собирается совать ему палки в колеса, и немного успокоился: его движения стали медленнее, эротичнее, осмысленнее. Он закрыл глаза и восторженно застонал в ответ на долгожданные сокращения внутренних мышц блонди.

— Ох-х-х… О, да-а-а!.. Это кайф, Ясон!.. Я сейчас… ох, бля… да, твою ж… ох-х, да-а-а-а!

Глаза Рики закатились в порыве экстаза, его сперма хлынула в тесные объятия хозяина, в момент наивысшего удовольствия из груди его вырвался долгий, раскатистый рык.

Ясон подождал пару минут, давая возможность пету сполна насладиться плодами своих усилий. Затем он внезапно перевернул Рики, оказавшись сверху, и пришпилил его к кровати собственным весом.

— Какой шаловливый у меня пет! — прошептал он, наклонился для поцелуя и, раздвинув губы монгрела своими, решительно вторгся языком в его рот. — Надеюсь, ты догадываешься, что случается с петами, которые берут своих хозяев во время сна? Это страшное преступление!

— По-любому… оно того стоило.

— Да неужели? Вот сейчас и проверим! — Ясон уселся на кровати и втащил Рики к себе на колени. — А ведь я тебя предупреждал… теперь получай заслуженную выволочку!

Опустив руку на ягодицы Рики со смачным шлепком, Ясон усмехнулся, когда пет возмущенно вскрикнул.

— Эй! Чтоб тебя, Ясон!

Блонди ударил его снова, на этот раз сильнее.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее