Укрощение Рики (ЛП)

— Потому что Рауль — сторона, наиболее пострадавшая от твоего нелепого демарша, — объяснил Ясон. — Рики, решение давно уже принято: сегодня вечером тебя накажет Рауль, и не чем-нибудь, а ло-пат-кой! Всё, вопрос можно считать закрытым.

— Но…

— Это не обсуждается, пет! — Ясон поставил в споре жирную точку.

Насупившись, Рики уединился в углу. Он уселся на пол, подтянул к себе колени и обхватил голову руками.

— Ну вот, теперь ты дуешься, — заметил блонди, — а ведь можно провести это время с пользой и поразмыслить о последствиях своих поступков! Ты считаешь, что с тобой обходятся несправедливо, но я же тебе растолковал, что произойдет, если ты снова проявишь непослушание. Никто не заставлял тебя ломать печать и сбрасывать с балкона бесценное произведение искусства. Сам пошел по кривой дорожке, сам и расхлебывай последствия!

— Ладно! — потеряв терпение, зарычал Рики. — Всё я понял, мать твою! Захлопнись уже, а?

Ясон снова не удержался от смеха.

— Ты не перестаешь меня поражать — надо уметь так удачно выбрать момент для оскорблений! Неужели назначенное мной наказание кажется тебе слишком мягким? Мне внести поправки?

Наконец пет утихомирился, заставив себя держать свой длинный язык за зубами, чтобы не увязнуть еще глубже.

Ясон между тем продолжал час за часом полоскать ему мозги. Он свято верил, что всякое воспитание должно начинаться со словесного воздействия и подкрепляться воздействием физическим, и со вкусом распекал своего пета и расписывал предстоящее наказание в самых зловещих тонах.

— Ты горько пожалеешь, что не послушался меня, — выговаривал он монгрелу, потягивая вино. — Рауль сделает из тебя отбивную этой лопаткой. Ты что, уже позабыл, как сильно ее ненавидишь? Помнишь, как умолял меня прекратить? Вспомни-ка, что я тебе пообещал, если ты вынудишь меня обратиться за помощью к Раулю!

Рики пожал плечами, изображая полнейшее безразличие.

— Я пообещал, что позволю ему ударить тебя столько раз, сколько он пожелает. И, насколько я знаю Рауля — а я, уж поверь, отлично его знаю, — ты вляпался в грандиозные неприятности, Рики!

Пет невольно содрогнулся. Сейчас он желал только одного — чтобы блонди прекратил, наконец, живописать его мрачное будущее.

— Должен признать, мне доставит немалое удовольствие наблюдать, как ты получишь всё, что заслужил, — доверительно прошептал Ясон.

«Потому, что ты грёбаный извращенец», — подумал Рики, благоразумно держа свое мнение при себе. Пока что стоило поразмыслить о предстоящей ночи. Отмазаться от лопатки, увы, не удалось, но внезапно монгрел вспомнил, как было больно, когда Рауль его трахал. Если бы найти способ хоть как-нибудь подготовиться…

— Хозяин Ясон?

— Да? — Блонди улыбнулся в ответ на очередную попытку пета умаслить его смиренным обращением.

— Можно мне… подержать усмирительную трость?

Ясон удивленно моргнул.

— Это еще зачем?

— Хочу поразмышлять над своими прегрешениями… и порадоваться, как мне повезло, что ты не надумал меня ею выпороть.

С улыбкой на губах блонди какое-то время изучал своего пета. Тот явно что-то замышлял, но что — пока было непонятно. Решив ему подыграть, Ясон встал, принес трость и торжественно вручил ее монгрелу.

Рики взял орудие усмирения, глядя на хозяина огромными глазами.

— А можно мне еще… немного масла?

Откинув голову, Ясон расхохотался во все горло.

— Всё ясно. Хочешь встретить сегодняшний вечер во всеоружии, так?

— У него самый здоровенный дрын, какой я только видел! — пробормотал Рики. — Даже крупнее твоего.

— Значит, всё, что ты мне тут наплёл про размышления над своими проступками — наглая ложь?!

— Ну, не совсем! — возразил монгрел. — Вот засуну эту хреновину себе в задницу, тогда и поразмышляю от души.

Блонди подумал, что будет забавно посмотреть на жалкие потуги пета растянуть себя для Рауля. Он выдал Рики флакон с маслом и поудобнее устроился в кресле, ожидая начала представления.

Монгрел тщательно смазал конец трости, затем, не в силах сдержаться, с содроганиями и стонами еще немного помучил свой член. Желание кончить становилось невыносимым. Усилием воли Рики заставил себя убрать руку от вконец изможденного органа и сидел, стиснув зубы и пытаясь обуздать сводящую с ума похоть. Брошенный на произвол судьбы член уморительно подергивался. Наконец пет откинулся на спину, подтянул колени к груди и медленно ввел в себя усмирительную трость, морщась от боли — всё внутри него еще помнило недавнее грубое вторжение хозяина.

Завороженный Ясон наблюдал за тем, как пет проникает сам в себя. На блонди нахлынул прилив острого возбуждения, когда Рики принялся бесстыдно сношаться с тростью; член монгрела подпрыгивал и извивался, а цепи звякали при каждом движении. Ясон поерзал в кресле, его рука так и тянулась к паху, и все же он решил дотерпеть до вечера. Было непонятно, удалось ли монгрелу достаточно растянуться для Рауля, зато от невозможности достичь разрядки у него окончательно снесло крышу.

— Прошу, Ясон! — стенал он. — Умоляю! Я сделаю всё, что хочешь — только дай мне кончить!