Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

Ясон тут же вывернулся из его хватки и, завладев запястьями монгрела, притянул его к себе для поцелуя.

— Я тебя предупреждал, пет! — прошептал он. — И ты свое получишь. Я, пожалуй, подожду денек-другой — пусть это будет сюрприз.

— Да ладно! — дразнясь, фыркнул Рики и его шаловливый язык скользнул в рот хозяина.

Блонди застонал и еще крепче прижал к себе своего любимца.

— Тебе же нравится, правда? Может, мне сделать так… и в другом месте? Хочешь, я трахну тебя своим языком?

Весь дрожа, Ясон снова издал громкий стон — так заводили его дерзкие речи пета.

— Будем считать это знаком согласия. Повернись-ка. Хочу тебя как следует растянуть.

Рики в роли командира вызвал у хозяина улыбку, и тот с удовольствием подчинился и судорожно втянул в себя воздух, когда ладони пета скользнули по его спине к ягодицам и раздвинули их, а большой палец с намеком уперся в тугое колечко мышц.

— Раздвинь ноги пошире, — прошептал Рики. — Еще немного… да! Вот так.

Обеими руками монгрел резко развел ягодицы хозяина в стороны и, окинув его тело жарким взглядом, принялся ублажать его своим языком. Стоны и вздохи выдавали хозяина с головой — он наслаждался процессом, извиваясь и двигаясь навстречу пету, желая большего. Рики дразнился, медленно обводя языком вход Ясона, наконец хозяин не выдержал и сердито прикрикнул на него. Стараясь подавить смех, монгрел начал вторгаться языком внутрь так глубоко, как только мог, слушая ответные всё более страстные стоны.

— О, Рики… да, так! — Блонди задохнулся в экстазе. — Не останавливайся!

Продолжая свои труды, Рики ввел в Ясона палец и тут же почувствовал, что искушение полностью подчинить себе горячее, влажное, сладко сжимающееся внутреннее пространство блонди становится непреодолимым. Его собственный член настойчиво требовал к себе внимания и рвался получить допуск в святая святых хозяина. Убрав язык, Рики продолжил растягивать узкую дырочку пальцами и, прикусив губу, застонал.

— Ясон! — взмолился он. — Позволь тебя трахнуть!

— Не сейчас, пет! — В голосе блонди слышались нотки раздражения. — Продолжай то, что делал раньше!

Соблазнительная задница хозяина была так близко и казалась такой доступной, что монгрел совершенно потерял голову от желания. Он снова застонал, прибавив громкость.

— Рики!

— Ничего не могу… поделать, — ответил пет и, внезапно вскочив, бросился на хозяина с явным намерением его трахнуть. Без малейших колебаний он тараном вломился в блонди и вскрикнул в голос от удовольствия, оказавшись в тесном туннеле. Ясон в изумлении обернулся, словно не мог поверить в подобное нахальство.

— Пет! Как ты смеешь нарушать мой приказ?!

— Просто дай мне кончить, мать твою! — умолял Рики, колотясь в него и прибавляя скорость, чтобы домчаться до разрядки прежде, чем Ясон его остановит. Но на этот раз блонди был не в том настроении, чтобы в игры играть.

Одним легким движением он скинул наглого пета и подмял его под себя, лицом вниз.

— Ах ты, непослушный маленький монгрел! — прошептал блонди, лаская собственный член и наслаждаясь аппетитным зрелищем: руки пета заломлены за спину, покрытый синяками зад так тщательно, безжалостно, восхитительно изукрашен. Хозяин больше не сомневался, в какой позиции следует наказать зарвавшегося озорника — в его любимой, конечно же, в позиции абсолютного господства. Ясон свел бедра Рики вместе и, оседлав пета, ворвался в него несколькими властными толчками. Монгрел вздрогнул от боли и закричал. Не обращая внимания на вопли, блонди наблюдал, как его член ныряет в глубины пета между островками избитых ягодиц; этот вид так его раззадорил, что Ясон глухо застонал и резко втянул в себя воздух.

— Ах-х-х-х-х, да! — выдохнул он, обнажая клыки, словно дикий зверь. — Какой же ты бедовый, пет… твоя задница снова угостилась лопаткой!

Перед мысленным взором блонди промелькнул Рауль, с сокрушительной силой наносящий удары по голому заду монгрела — и это воспоминание распалило Ясона еще сильнее.

— Мне больно, черт тебя дери!

— А ты что… думал, твоя наглая выходка обойдется без последствий, так, что ли? Я ведь тебе строго запретил!

— Ты же позволил мне… в тот раз! — возразил Рики.

— Пет! — воскликнул Ясон, мощно подаваясь вперед, — Когда я отдаю приказы в постели, ты обязан подчиняться беспрекословно! Я ясно выражаюсь?

— Ох-х! Сбавь… обороты!

— Я спросил, — повторил Ясон, налегая на монгрела с удвоенной силой, — я — ясно — выражаюсь?!

— Да! Всё я уже, на фиг, понял! Ох, твою в роги мать!

Тяжело дыша, Ясон прикрыл глаза, наслаждаясь не только узкими объятиями пета, но и его бурными протестами, и чувствуя, что оргазм уже на подходе. Решив больше не тянуть резину, он отпустил себя на волю и немедленно достиг вершины, сопровождая каждый толчок стонами удовольствия и плавными движениями входя в распростертого под ним пета.

— Ох-х-х, — простонал блонди, откинув голову и прикусив губу.

Похоть в нем забурлила и выплеснулась через край, семя ритмичными толчками хлынуло во влажные глубины пета, и он издал невероятно страстный стон, какого Рики от него прежде никогда не слышал.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее