Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

Катце с тревогой смотрел на темный экран. Он знал Ясона: к гадалке не ходи, блонди рано или поздно раскроет проделки Дэрила, и Катце был не в силах защитить своего любимого.

Но, по крайней мере, у него был заготовлен потрясающий сюрприз.

Идея пришла к нему в голову после того, как Ясон выпорол Дэрила G-ремнем. По дороге из пентхауса в клинику «Танагура Медикал» Катце снова и снова повторял, как тяжело ему было видеть страдания Дэрила. И тут фурнитур обронил фразу, которая его партнера крайне заинтриговала.

— Поначалу было ужасно больно, — признался Дэрил. — Но потом случилось кое-что любопытное.

— Ты… это о чем? — прошептал Катце — каждое слово давалось ему с большим трудом.

— Я почувствовал… у меня возникли сексуальные мысли… и странные ощущения…

Катце растерянно моргнул.

— То есть… ты что, завелся?

— Ну, не то, чтобы… в общем, да, что-то вроде этого. Сам не знаю, все это мешалось с болью, так что не разберешь… И то же самое случалось, когда хозяин раньше использовал на мне G-ремень.

— Должно быть… дело в этих самых G-волнах, — выдохнул Катце, размышляя о возможных последствиях этого открытия. Он решил накопать информацию об использовании G-волн для усиления сексуального удовольствия.

То, что обнаружилось на черном рынке, произвело на него впечатление разорвавшейся бомбы. Оказывается, существовала целая индустрия — по большей части вокруг экспорта с Альфа Зен, — где G-волны применялись в технологиях, позволявших получить удовольствие тем, кто страдает половой дисфункцией. В том числе и фурнитурам. Стимулирующее устройство крепилось ремешками на бедрах и испускало в десять тысяч раз более мощные волны, чем кольцо пета или G-ремень, так что буквально воссоздавало ощущение удовольствия, получаемое при оргазме.

Приспособление можно было дополнить «игрушками» или имитацией отсутствующих органов, чтобы получить сексуальный опыт, максимально приближенный к реальности. Катце немедленно обзавелся парочкой таких устройств и, не в силах дождаться встречи с Дэрилом, опробовал стимулятор на себе, впервые после кастрации ощутив сексуальное удовлетворение.

Он чуть не разрыдался от счастья.

Теперь он мечтал подарить этот опыт Дэрилу и с нетерпением ждал момента, когда они смогут, наконец, вволю поэкспериментировать вместе. Устройство имело единственный, но, к несчастью, серьезный недостаток: похоже, его использование представляло опасность. G-волны такой интенсивности могли нанести вред организму амойцев, именно по этой причине на Амои технология была запрещена. Если бы не это, Катце не снимал бы потрясающую штуковину круглые сутки.

И все же теперь в его руках оказалось средство доставить Дэрилу наслаждение и открыть ему физическую сторону любви. Он чувствовал, что сбываются его самые смелые мечты. Это было даже лучше его безумного — и провального — плана использовать Рики в качестве суррогатного любовника. Катце знал, что Дэрил еще никогда в жизни не испытывал оргазма, и жаждал увидеть, как лицо любимого исказится от удовольствия, когда он попробует это восхитительное блюдо в первый раз.

Да, вскоре Катце предстояло суровое наказание от руки Ясона Минка, но, по крайней мере… после его ждало то, ради чего стоило жить.


Дверь с гудением открылась, и Дэрил вбежал в пентхаус.

— Вот, хозяин Ясон!

Блонди взял протянутое лекарство, не сводя с фурнитура пристального взгляда.

— Ты что-то задержался, — негромко заметил он.

Ясон знал, что звонок занял всего несколько минут, но Дэрил, чувствуя за собой вину, не мог не смутиться.

— Ох… да, — с запинкой произнес фурнитур, — виноват, отвлекся на все эти плетки и кнуты.

Явная ложь заставила Ясона улыбнуться.

— Да уж, выбор там богатый, ничего не скажешь! А ведь полезно лишний раз поразмыслить о том, как много существует способов наказания за непослушание.

Дэрил переступил с ноги на ногу, он явно чувствовал себя неуютно. Ясон негромко рассмеялся.

— Идем со мной, — велел он и вернулся в спальню Рики.

При появлении хозяина пет тихонько застонал, и его глаза полыхнули темным огнем.

— Эта хрень, которой ты меня намазал, адски жжется! — заявил он. — И боль не стихает, а наоборот!

— Ну что ж, пет, приготовься, — ответил Ясон, помахав в воздухе спреем с акселератором, — сейчас будет еще больней! Это ненадолго, но приятного, увы, мало.

— Просто охренеть! — возмутился монгрел. — Можно подумать, с меня еще не хватит этого дерьма!

— Довольно, Рики! — оборвал его жалобы Ясон. — Сначала вспомни-ка, почему вообще твоя шкодливая задница получила на орехи. А всё потому, что кто-то намеренно учинял безобразия! Так было дело, а? Или ты уже позабыл свои подвиги?

С преувеличенно страдальческим вздохом пет затих. Ясон сел рядом с ним на кровать.

— Дэрил, подержи его руки! — приказал блонди.

Фурнитур подчинился. Одной рукой Ясон придавил задницу Рики к постели, другой принялся распылять лекарство под возмущенные вопли пета.

— Прекрати, Ясон, чтоб тебя! Ох, помогите! Ох, бля!

Боль была невыносимой, но блонди управился с акселератором всего за несколько минут.

— Ненавижу тебя! — не утихал Рики. — Ты специально меня мучаешь!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее