Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

— И какого… хрена Юпитер слепила вас, блондей, такими озабоченными извращенцами? В смысле, если не хочет, чтобы вы трахали всё, что шевелится… Эй! Хватит… прекрати! — вскрикнул монгрел, когда пальцы Ясона пробрались к нему в брюки и активировали кольцо пета, отчего он мгновенно возбудился.

— Прекратить? Если я пожелаю взять тебя, пет, я это сделаю — где и когда захочу!

— Ай! Ты, сука, меня укусил! Что за нафиг?

— Хочу попробовать тебя на вкус, любовь моя, — прошептал блонди.

Рики попытался оттолкнуть хозяина, но Ясон с улыбкой завладел его запястьями и одной рукой пришпилил их к стене у него над головой.

— Надеюсь, ты готов к наказанию? — прошептал он, лаская член монгрела. Через пару мгновений он убрал руку. — Ты же понимал, на что шел.

— Хм-м-м… — Рики повернул голову набок, позволяя хозяину покусывать и целовать свою шею. — Я только… восстановил справедливость. Ты не должен был с ним трахаться, сам знаешь.

— У командора под кожей… вживленное G-волновое устройство.

Рики прищурил глаза.

— То есть, ты именно поэтому с ним перепихнулся? — возмущенно спросил он.

— Отчасти.

На самом деле Ясон был уже так сильно возбужден, что ему не терпелось взять Рики прямо там, на балконе, позабыв про холод и снег. Возможно, он так распалился, потому что желал заставить Рики снова склонить голову, чтобы напомнить непокорному монгрелу, кто по-прежнему остается его хозяином.

— Ты утверждаешь, что всему виной это устройство, так почему же оно не действует на меня? — не сдавался Рики. — Да, признаю, Востан — ходячий секс, но это не значит, что я сейчас пойду и лягу под него…

— Не знаю, почему. Знаю только… что на меня оно действует.

— Если это правда, значит, ты не можешь гарантировать, что снова не поддашься ему, так? Может, он теперь станет пялить тебя дни и ночи напролет?

— Не исключено, — не стал отпираться Ясон.

— Зашибись! Знаешь, что я думаю? Это устройство — просто тупая отмазка. Захотел бы, послал бы этого типа лесом. Но ты на него запал, и мы оба это знаем. Что, не так?

Ясон молчал, и Рики невесело рассмеялся.

— Похоже, это значит «да». Ты с ним трахнулся, потому что этого хотел.

Ясон отпустил его руки и вздохнул.

— Отчасти. Видишь ли, Рики… всё не так просто…

— Как это? В каком месте оно не так просто? — Монгрел внезапно разозлился.

Блонди отвел взгляд и помолчал, словно собираясь с мыслями. Когда он заговорил, голос его зазвучал мягче.

— Прежде чем всё это произошло, я уступил его… настойчивым просьбам. Но я сделал это лишь для того, чтобы защитить тебя. Он хотел заполучить тебя в свою постель, и мне пришлось предложить себя в качестве… пожалуй, можно сказать, в качестве твоего аналога.

Рики нахмурился — ему было стыдно признаться, что он понятия не имеет, что такое «аналог».

— Хм-м-м… — невнятно промычал он и запустил пальцы себе в волосы.

— Ты же помнишь, я сказал тебе, что твое наказание определит сам командор, — продолжал Ясон. — А он захотел провести с тобой ночь. Но я, — блонди посмотрел на своего пета в упор, — не собираюсь делить тебя ни с кем.

— Ты же обещал, что не подпустишь его к себе! — напомнил Рики, и в глазах его загорелись опасные огоньки.

— Не отрицаю. Это было… ошибкой с моей стороны — давать подобные обещания. Никому не дано знать, что может случиться с нами в будущем. Будущее… не в нашей власти.

— Если так, то какой вообще смысл в обещаниях или клятвах?

Ясон кивнул.

— Возможно, никакого.

Рики презрительно усмехнулся и прислонился к стене, скрестив руки на груди.

— Может, я и вырос в трущобах, но своему слову всегда был хозяином. Мое слово в той же цене, что и моя кровь. Черт, да спроси любого монгрела — он скажет тебе то же самое! Это часть нашего кодекса чести.

Ясон помолчал, прежде чем ответить.

— Мы, элита, придерживаемся несколько другого кодекса. Можно назвать его «взаимным равенством». Если кому-то равному по статусу нанесен ущерб, он должен быть соответствующим образом компенсирован.

Монгрел в недоумении покачал головой.

— И что?

От выражения лица Ясона по телу пета пробежала мелкая дрожь, словно от холода. Заметив это, блонди нахмурился.

— Ты совсем замерз. Пойдем-ка внутрь.

— Но мы не закончили разговор!

Ясон твердо покачал головой.

— Закончим позже. Сейчас нам предстоит решить еще один вопрос.

Подхватив пета под локоть, блонди решительно увел его с балкона.

— Ладно, ладно, — проворчал Рики. — Совсем не обязательно меня тащить, я и сам пойду. Только сначала мне нужно отлить.

Когда балконная дверь закрылась и они снова оказались в тепле, Ясон наклонился к монгрелу и сказал:

— Хорошо, Рики, можешь сходить в ванную комнату. Но после этого ты должен без промедления явиться ко мне в главный зал. Ты знаешь, для чего.

— Как скажешь, — пробормотал пет, потирая локоть. Стальная хватка блонди не обещала монгрелу ничего хорошего, и он уже прикидывал, где бы спрятаться от неминуемого наказания.

— Даже не пытайся тянуть время, — добавил хозяин, словно прочитав его мысли. — Только сам себе сделаешь хуже. Сегодня ты сознательно проявил непослушание, и теперь пришло время отвечать за свои поступки.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее