Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

Заметив слезы, блонди, наконец, остановился. При виде содрогающегося от рыданий тела волна похоти накатила с новой силой, и он опять улегся на своего пета сверху, нежно вылизывая мокрую соленую щеку.

— Тише, пет! Прости меня. Не удержался. Сейчас мы все исправим.

Снова сев на пятки, он приподнял бедра Рики и скомандовал:

— Встань на колени.

Монгрел подчинился, и Ясон принялся доставлять ему удовольствие тем способом, который Рики так любил, внедряясь кончиком языка в его туннель. Пет охнул и застонал, весь во власти невыразимо приятных ощущений, притупивших остальные чувства. Он инстинктивно потянулся к своему члену и вдруг осознал: руки-то привязаны. В раздражении Рики задергал веревки.

— Прикоснись ко мне, — взмолился он, когда это не помогло.

Ясон протянул руку и начал не спеша, уверенно наглаживать его ствол, продолжая исследовать языком аппетитное отверстие. Потом движения блонди ускорились, безжалостно подталкивая пета к самой вершине.

— Твою налево! — выдохнул тот, закатив глаза в полном экстазе. — Да, твою ж мать! Дааа! — Стон его перешел в крик, и он кончил, заливая спермой собственный живот и грудь, разбрызгивая густые капли по постели.

Ясон подтянул монгрела к себе, придавил сверху своим весом и полежал так пару минут, давая время сполна насладиться оргазмом. Затем, дрожащими от нетерпения пальцами он нащупал желанный вход и вогнал свой член до упора в распростертое на кровати тело. Резкими толчками он долбился в невероятно узкое отверстие, такое маленькое по сравнению с внушительным достоинством самого блонди. Казалось, больше ни с кем в целом мире ему не будет настолько хорошо. Схватив Рики за плечи, он рвался вперед со всей своей недюжинной силой, стремясь с каждым толчком проникнуть хоть чуточку дальше, хоть чуточку глубже. Ясон закрыл глаза и безоглядно ринулся навстречу удовольствию. Внутри монгрела было так приятно… так жарко, и влажно, и тесно, и…

Блонди буквально скрутило оргазмом, его стоны потрясли пета, который никогда раньше не слышал, чтобы хозяин издавал подобные звуки.

— О, Рики! — прошептал Ясон и рухнул на него в изнеможении, потом потерся лицом о его щеку. — Мой пет.

Помолчав, Рики тихо засмеялся.

— Сегодня тебя что-то потянуло на извращения, Ясон. Веревки и все такое. И кстати, ничего себе вопросец — хочу ли я, чтоб ты меня трахнул!

В ответ Ясон загадочно улыбнулся, встал и отвязал своего пета от кровати.

— Ты был офигенно крут, — признал Рики. — Мне так нравится, когда ты… лижешь меня там.

— Знаю, пет.

— И все-таки, насчет шлепков — это была грязная игра. Я же ничего такого не сделал.

— А я тебе уже объяснял: хозяину не нужна причина, чтобы отшлепать своего пета. — Ясон для убедительности помахал в воздухе веревкой. — Так что, будь спокоен, как только мне этого захочется, я опять свяжу тебя и отшлепаю.

— Ты грёбаный садист!

С коварной улыбкой Ясон наклонился к монгрелу.

— Тебе же нравится. Поздновато строить из себя невинность.

Рики разглядывал красавца блонди — водопад золотых волос, безупречные черты лица, пронзительные голубые глаза — и понимал, что все усилия пошли прахом, он безнадежно влюбился в Ясона, своего хозяина, сначала овладевшего его телом, а теперь и сердцем.

— Поцелуй меня, — прошептал он.

Блонди исполнил просьбу и подарил пету нежнейший поцелуй — воплощение близости, которую они только что разделили, и связи, которая день ото дня становилась все прочней. Рики притянул хозяина к себе, и они долго лежали, обнимаясь и ласкаясь, впитывая друг друга страстными, бесконечными поцелуями, что предназначены лишь тому, кого любишь всем сердцем.

Катце и Дэрил все еще были на балконе, когда их беседу прервали доносившиеся из спальни звуки.

— И часто они так? — поинтересовался Катце, удивленно качая головой.

— Ты не поверишь, — кивнул Дэрил.

— Судя по всему, у них полная сексуальная гармония.

— Тут нечто большее. Думаю, — фурнитур понизил голос, — у них любовь.

— Выходит, слухи не врут. — Катце повернул голову и прислушался. — Это сейчас был Рики, да?

— Похоже на то.

— Ё-моё, и что там Ясон с ним вытворяет?

Дэрил хихикнул.

— Видел бы ты их вчера вечером!

— Вот как? — Катце наклонился поближе. — Подробности, Дэрил!

— Ну, сначала Рики подрался с Раулем. Потом…

— Эээ, постой! Тут что, был Рауль?

— Ну да, был. Кажется, у них с Ясоном вышло что-то вроде семейной ссоры.

— Что? Они снова вместе?

— Не уверен, но, насколько я понял, Рауль взял хозяина силой.

Катце кивнул и закурил еще одну сигарету.

— Я бы не удивился. Кстати, это не в первый раз. В отношении Ясона Рауль всегда вел себя как редкостный ублюдок.

— Ну вот, Рауль и явился сюда — думаю, извиняться. Надо полагать, он взбесился потому, что было видно: Ясон и Рики только что из постели. Значит, подбивает он клинья к хозяину, и тут влетает Рики, хрясь ему ногой в живот и давай лупить кулаками. А тот ему бац по физиономии! Тогда Ясон вызывает охрану и наставляет на Рауля лазер.

— Долбануться и не жить!

— В общем, его выпроводили. И тут Рики признается, что ревнует к Раулю. Потом… Рики просит Ясона показать ему… — Дэрил замялся.

— Показать ему… что?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее