Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

— А лифт куда едет? — поинтересовался Катце.

— В библиотеку, там дверь за одним из шкафов.

— Но почему ты раньше об этом молчал? — не отставал от него Ксиан.

— Сам не знаю, — шепотом солгал Мегала.

Он так и не решился поведать о сокровенном: на самом деле, проектируя пентхаус, он думал о Рауле и мечтал, что настанет день, когда предмет его тайной страсти вместо Ясона возглавит Синдикат. Тогда Мегала стал бы возлюбленным Рауля, а пентхаус — их общим домом. Именно поэтому архитектор снабдил проект множеством тайных проходов по своему собственному вкусу — он надеялся впечатлить будущего партнера своей изобретательностью. Там были и другие тайные уголки, о которых он не рассказал, да и не собирался рассказывать, хотя уже успел пожалеть, что не раскрыл вовремя тайну прохода из обсерватории и тем самым, возможно, подверг себя опасности очередного взыскания.

Ксиан давился смехом, хотя его голос слегка осип.

— Рауль разложит тебя на коленях и отшлепает, — поддразнил он архитектора.

Представив себе это эротичное действо, Мегала снова залился краской.

— Что ж, решено, — подвел итог Ксантус. — Мы приземлимся в обсерватории. Думаю, нам нужно перевезти туда всех как можно скорее.

— Так и поступим, — кивнул Ютаку.


— Эй, красавчик! — ухмыляясь, поприветствовал Аскель братца.

— Какого рожна ты тут забыл? — накинулся на него Фрейн. — Ты на посту должен стоять!

— Я уже говорил: ты грохнул мой коммуникатор. Пытался тебе позвонить дохренадцать раз!

Аскель бочком приблизился к брату и со вздохом уселся в свободное кресло.

— Чего тебе тут надо? Возвращайся к апартаментам Мегалы.

Аскель зевнул.

— А смысл? Всё равно в здании никого не осталось. Все ушли… в общем, туда.

— Откуда тебе знать? Живо тащи свою задницу на пост!

— Тогда одолжи свой коммуникатор, раз уж мой сломал. Это будет справедливо. Не хочу пропускать такое зрелище.

Фрейн громко фыркнул.

— Ну да, помечтай! Сам виноват — выбрал модель 4599 вместо 6900. Он бы у тебя всё равно скоро сам развалился.

— Ты же вроде сказал, что их невозможно сломать! — возразил Аскель.

— Вали на пост!

— Сначала гони свой коммуникатор!

— Хрен тебе с прицепом!

— Ну, хотя бы давай посмотрим вместе. Включай уже, сейчас начнется!

— Аскель, шутки в сторону! Иди отсюда, а то Оди позвоню.

Аскель пожал плечами и ухмыльнулся.

— Ну и звони.

— И позвоню!

— Не-а, не позвонишь. Он же пообещал засунуть эту фиговину тебе в задницу, если будешь доставать его звонками.

Фрейн вздохнул.

— А если он узнает, что ты покидал свой пост, прибьет нас обоих.

— Да ну? Мы ж ему не скажем! Давай, шевелись, а то всё пропустим! Уже часы на башне бьют…

Фрейн повозился с коммуникатором и включил голографический проектор — трансляция как раз началась, ровно в тринадцать ноль-ноль. Публичную порку передавали по информационному каналу Юпитер с полным визуальным и 3D сопровождением. Перед братьями развернулась сцена у Эмпориума.

— Срань господня! — выдохнул Фрейн.

— Гляди! Это же… лорд Сами! — в восторге завопил Аскель, тыча в блонди пальцем.

— Ну, конечно, кто же еще! Идиот! Его сейчас будут пороть.

— Да знаю я, но всё равно как-то непривычно видеть его в проекторе. О, смотри-ка! Лорд Кан! Он такой секси!

Фрейн с интересом поднял бровь.

— Ну да, тело у него что надо. Черт! Только взгляни на эти плечи!

— А звука что, не будет? С чего такая тишина?

— Кто его знает! — Фрейн нахмурился и начал перебирать настройки.

— Мы всё пропустим! Что… что он там говорит? Ну-ка, дай сюда!

— Чтоб тебя! Ты же… Эй, убери лапы!

Братья тянули коммуникатор каждый в свою сторону. Наконец он вылетел из рук Фрейна и шлепнулся на пол. Трансляция тут же прервалась.

— Бля! Ты… ты его разбил, придурок!

В ярости Фрейн кинулся на братца. Тому удалось увернуться от удара, но отскочить он не успел — Фрейн всем телом сшиб его с ног, и оба тяжело рухнули на пол. Какое-то время они ожесточенно боролись, пока не выдохлись, и теперь лежали в обнимку, громко пыхтя.

— Хм-м-м… — Аскель зарылся лицом в волосы братца и улыбнулся. — А ты вкусно пахнешь!

— Охренел, Аск? Отвали!

— Почему? Тебе же нравится! — поддел его братец. — У тебя тут… бугор растет! Слушай, а помнишь ту ночку, после того, как мы сидра напились?

— Заткнись! — прошептал Фрейн и с трудом сглотнул.

— А знаешь, мы тогда могли заняться кое-чем интересным — если бы ты не кончил, стоило до тебя дотронуться!

Внезапно Фрейн остро почувствовал, что рядом с ним, совсем близко — красивый, горячий мужчина, и затих, рассматривая брата совершенно другими глазами.

— Поцелуй меня! — шепнул Аскель.

— Нет!

Фрейн крепко прижал запястья брата к полу, чувствуя, как неумолимо пробуждается к жизни его собственный член.

— Ты же этого хочешь!

Несколько мгновений Фрейн лежал на нем и пытался решить — поддаться искушению или встать и уйти.

— Может, тебе отсосать? — поддразнил его неугомонный братец.

— В мечтах отсосешь, — буркнул Фрейн. Он отпустил Аскеля и скатился с его тела, намереваясь встать.

Аскель рассмеялся и сел.

— Знаешь, в какой-то момент мне показалось, что ты всё-таки не устоишь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее