Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

Под действием опиатов Рауля клонило в сон. Блонди пытался с ним бороться, но быстро проиграл и заснул, снова и снова бормоча под нос имя Ясона. Юи молча сидел рядом с ним и хмурил брови, страдая от жалящих укусов ревности — как будто мало ему было смотреть, как мучается любимый хозяин…

Но не один Рауль повторял имя Ясона. Рики внезапно открыл глаза и громко позвал хозяина. Словно в ответ на этот отчаянный призыв, блонди шевельнулся и, к всеобщему облегчению, почти пришел в себя, но в следующий миг снова погрузился в небытие, и жизнь, казалось, покинула его навеки.

Снаружи донеслись громкие голоса — у входа в шатер кто-то спорил с Оди и остальными охранниками.

— Я требую меня пропустить! Я привел врача, дайте мне пройти!

Услышав шум, Катце поспешил разобраться, что происходит, и увидел Ксантуса Кана и Ютаку Имана, пытавшихся убедить Оди и Аюду дать им доступ в шатер.

— Оди! Всё в порядке, пусть заходят, — разрешил фурнитур. — Ясону нужна помощь.

Охранники прекратили спор, кивнули и расступились.

Войдя в шатер, Ютаку немедленно бросился к Ясону, сбрасывая на ходу накидку и закатывая рукава.

— Переверните его на живот! — велел он. — Идиоты! Как вы только додумались положить его на спину?

— У него не прощупывался пульс, — оправдывался один из медиков, — и было непонятно, дышит ли он. Мы готовили его к реанимации.

Ютаку замолчал и внимательно осмотрел пациента. Наклонившись вперед, он положил ладонь Ясону на лоб.

— Невероятно! — прошептал он.

— Что такое? — спросил Ксантус, подойдя к нему сзади.

— Я наблюдал подобное лишь один раз в жизни. Необычная реакция на акселератор. Он впал в состояние интерстазиса.

— Интерстазис? А что это такое?

— Что-то вроде летаргического сна. Доза акселератора оказалась для него непомерной, и все жизненные показатели резко упали. Здесь мы имеем дело с парадоксальной реакцией — вместо того, чтобы ускорить метаболизм, что привело бы к разрушению тканей, организм замедлил обмен веществ до критического уровня.

Ксантус нахмурился.

— Но мне настоятельно рекомендовали использовать акселератор! Меня заверили, что без него такое количество ударов может привести к опасным последствиям.

Ютаку кивнул.

— В большинстве случаев это правильный путь. Но организм Ясона, по всей видимости, слишком сильно реагирует на акселератор. — Врач перевел глаза на Рики, задремавшего на соседней койке. — Если бы маленький пет не вмешался, Ясон бы наказания не пережил.

Катце и Дэрил обменялись тревожными взглядами.

— С ним всё будет в порядке? — спросил Катце врача.

Прежде чем ответить, Ютаку снова осмотрел пациента.

— Думаю, да. Интерстазис — хороший признак. Насколько я знаю, далеко не каждый блонди способен войти в это состояние. По крайней мере, документально подтверждено всего несколько таких случаев. Теперь остается только ждать, когда он проснется. Возможно, это произойдет через пару-тройку дней. А сейчас необходимо доставить его в клинику.

Катце покачал головой.

— Мы получили четкие инструкции не отправлять никого из них в клинику. Хозяин Ясон категорически это запретил. Мы намерены отвезти их обратно в пентхаус.

— Что?! Но это же абсурд! — возмутился Ютаку. — Ясону необходима медицинская помощь!

— Погоди, — понизив голос, возразил Ксантус. — В его словах есть рациональное зерно. Он не хочет выносить всё это на публику.

— Именно так, — подтвердил со своей кушетки Ксиан. — Ясон выразился однозначно, и мы все полностью разделяем его точку зрения.

— Кроме того, — добавил Ксантус, — если отправить их в «Танагура Медикал», это создаст проблемы и самой клинике. Я тут слышал, как один из патрульных сказал, что туда уже ломятся толпы охочих до сенсаций зевак, а в приемной случился невиданный наплыв местных, у которых резко возникли проблемы со здоровьем.

Ютаку вздохнул.

— Ну, хорошо. Я распоряжусь, чтобы всё необходимое для лечения доставили в пентхаус.

Он откинул крышечку коммуникатора и раздал инструкции — точнее, проорал в трубку ругательства пополам с угрозами, — чтобы оборудование и персонал незамедлительно отправили в башню Эос.

— С доставкой у нас, похоже, назревает небольшая проблема, — заметил Катце. — Не представляю, как нам удастся пробраться в пентхаус через все эти толпы народа.

Ксантус кивнул.

— На улицах яблоку негде упасть. Назад придется добираться по воздуху.

— В этом-то и загвоздка — с крыши в пентхаус не проникнуть.

— Может, через обсерваторию? — предложил Дэрил. — Ведь стеклянные панели сдвигаются. Нельзя как-нибудь приземлиться туда?

— А как потом доставить их вниз? — возразил Катце. — По узкой винтовой лестнице? Боюсь, это невыполнимая задача.

— Вообще-то, — раздался голос Мегалы, — можно пройти по тайному переходу до лифта.

— Что еще за тайный переход? — нахмурился Катце.

— Э… — Мегала запнулся и покраснел. — Я встроил его в стену обсерватории, он ведет в помещение над пентхаусом и потом к лифту.

Ксиан засмеялся.

— Мегала! Когда Ясон и Рауль узнают про еще один тайный проход, они тебя с дерьмом смешают.

— Я не думал, что это важно! — оправдывался архитектор. — Он же не ведет из пентхауса наружу!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее