Укрощение Рики (ЛП)

— Хейку Киатенон! — объявил он наконец. — Ты признан виновным в нарушении статей С107, F214.5 и Х998.5 Генерального Кодекса и приговорен к двадцати ударам кнутом. Сейчас ты получишь свое наказание. Ты вправе согласиться на применение акселератора или отказаться от него. Каков твой выбор?

— Согласен.

Ксантус едва заметно покачал головой, шагнул назад, размахнулся и с силой послал кнут вперед.

— Один!

Щелк!

— Два!

Щелк!

— Три!

Щелк!

— Четыре!

Щелк!

— Пять!

Щелк!

— Шесть!

Щелк!

— Семь!

Хейку, отчаянно натягивавший свои путы, издал душераздирающий вопль, почти заглушив бесстрастный голос Кобина. После десятого удара Ксантус остановился и предложил отключить акселератор, но Хейку, как и Рауль, отказался. Он слишком гордился красотой своего тела, чтобы позволить нанести ей непоправимый ущерб.

— Семнадцать!

Щелк!

— Восемнадцать!

Щелк!

— Девятнадцать!

Щелк!

— Двадцать!

На последних ударах Хейку потерял сознание, и его пришлось унести с помоста.

Возникла небольшая пауза — с пола вытирали кровь. Теперь оставались только Омаки Ган и Ясон Минк, но их приговор был самым суровым. На помост вывели Омаки и закрепили его у столба.

Какой-то аэромобиль попытался втихаря подлететь поближе к «Плазе», но его перехватил танагурский воздушный патруль. Ксантус подождал, пока проблему уладят, и продолжил.

— Омаки Ган! Ты признан виновным в нарушении статей С107 и Х999 Генерального Кодекса и приговорен к двадцати пяти ударам кнутом. Сейчас ты получишь свое наказание. Ты вправе согласиться на применение акселератора или отказаться от него. Каков твой выбор?

— Согласен на акселератор.

— Принято.

Омаки услышал тяжелые шаги за спиной и приготовился к первому удару. Когда кнут врезался в его плоть, он задохнулся от боли, с ужасом осознав, через какой ад ему предстоит пройти.

Щелк!

— Один!

Щелк!

— Два!

Щелк!

— Три!

Щелк!

— Четыре!

Щелк!

— Пять!

Щелк!

— Шесть!

Щелк!

— Семь!

Омаки закрыл глаза, стараясь отвлечься от боли и даже не слыша собственных громких криков. Он натягивал крепления на руках, отчаянно, но безуспешно пытаясь вырваться и избежать жгучих ударов.

— Девять!

Щелк!

— Десять!

Щелк!

Дикая боль затмила разум блонди, и он не сразу понял, что Ксантус остановился. Потом услышал низкий голос:

— Отключить акселератор?

Смысл вопроса с трудом пробился в затуманенное сознание блонди.

— Да, — ответил он шепотом. Пусть его тело навеки сохранит отметины позора, сейчас ему хотелось любой ценой хоть немного смягчить эту нечеловеческую боль.

Но даже отмена акселератора не принесла заметного облегчения. Сознание Блонди уплывало за грань и возвращалось снова; он пытался сконцентрироваться и вслед за Кобином считать удары, но цифры путались в голове, и он никак не мог прикинуть, сколько еще осталось терпеть этот кошмар…

Как и Хейку, его пришлось унести с помоста — обезумев от боли, он даже не понимал, что порка уже закончилась. Оказавшись в шатре, он на краткий миг увидел Ясона. Тот посмотрел на него сверху вниз, нахмурил брови и внезапно исчез из поля зрения.

Ясон поднялся на помост, на ходу сбрасывая с плеч накидку. Зимний воздух холодил обнаженную кожу, и блонди охватила зябкая дрожь. Ксантус смотрел на него, полный жалости и дурных предчувствий. Ясон поднял руки, его запястья закрепили над головой, после чего приковали к помосту и лодыжки.

Ксантус приблизился к нему и тихо сказал:

— Я не могу предложить тебе выбор — согласиться на применение акселератора или отказаться. Прости, но при шестидесяти ударах без акселератора не обойтись. Это для твоей же безопасности.

— Понимаю, — ответил Ясон.

Отступив назад, Ксантус выдержал паузу, прежде чем начать.

— Ясон Минк! Ты признан виновным в нарушении статей С107, Х999 и Х999.5 Генерального Кодекса и приговорен к шестидесяти ударам кнутом. Сейчас ты получишь свое наказание.

Ясон закрыл глаза и погрузился в глубокую медитацию. Он чувствовал удары и боль, слышал голос Кобина, доносившийся откуда-то издалека, но ощущал всё это будто со стороны.

Так были отсчитаны первые десять ударов.

— Одиннадцать!

Щелк!

— Двенадцать!

Щелк!

— Тринадцать!

Щелк!

— Четырнадцать!

Щелк!

— Пятнадцать!

Щелк!

В отличие от других блонди, Ясон не проронил ни звука, даже когда счет перевалил за пятнадцать. Но порка продолжалась, боль становилась нестерпимой и уже не позволяла себя игнорировать. Блонди задрожал, резко дернулся и, наконец, сам того не осознавая, закричал. Он больше не в силах был скрывать, как жестоко страдает.

Лежа на койке в шатре, Рауль смотрел на Ясона и остро переживал собственную беспомощность. При каждом щелчке кнута он корчился и сжимался в комок.

Но тяжелее всех приходилось Рики. Когда Ясон начал вскрикивать, пет чуть не вырвал себе все волосы, забывшись от страха и отчаяния. Внезапно его мозг обожгла ослепительная вспышка, и он ощутил муку хозяина как свою, словно разум блонди на миг слился с его собственным. Уже не отделяя себя от Ясона, он вместе с ним рухнул в пучину смятения, обреченности и смертной тоски.

Готовый на всё, лишь бы прекратить эту пытку, монгрел выскочил на помост и закрыл хозяина собой.

— Остановитесь! Он больше не вынесет!