Улей

Было время, Марни без устали ее поучала и наставляла. После неудачи с «Золотым глобусом» она настаивала, чтобы Дина продолжала сниматься.

— Отказ от этой роли — одна из величайших ошибок моей жизни, — говорила Дина.

— Ну оступилась, с кем не бывает, — успокаивала ее Марни, наливая им обоим по очередному бокалу вина. — Главное — ты выстояла. И видишь — ты сильна, как никогда.

Марни, конечно, преувеличивала, и Дина знала это. Ее карьера в кино оборвалась. Но кожа у нее была красивая, и она надеялась, почти всегда, что удача вновь повернется к ней лицом. Порой она в том была абсолютно уверена.

— Если я и сильна, — сказала Дина, начиная пьянеть, — то только благодаря тебе.

— Чепуха, — возразила Марни. — Благодаря себе. Я лишь слегка подтолкнула тебя. Истинная сила внутри тебя самой, Дина.

Потом настала очередь Марни. Дина снова выслушивала жалобы подруги и наставницы на то, как сурово с ней обошлись после той ее оплошности в телепрограмме «Магазин на диване».

— Люди в нашей стране разучились прощать, — говорила Марни. — Они живут во тьме и ищут самую крошечную щель, куда можно пролезть, чтобы причинить зло.

И, словно в подтверждение ее слов, зазвонил телефон, предвещая дурные новости. Марни взглянула на дисплей.

— Это мой агент. Надо ответить.

Она включила громкую связь. Дина отпила из бокала.

— Марни, пришел отказ от издательства «Фоксвуд».

— Какой еще отказ?

— Они не будут издавать «Неуёмное сердце».

— Как же так! Ну да, я оговорилась. Не так выразилась. То, что я сказала на телевидении… я же так не считаю. Ты это знаешь. И они это знают.

— Да, все верно, Марни. Мы все это знаем. Но ты скомпрометировала себя, а замять скандал не можешь, по крайней мере, сейчас.

— Я выступала на всех теле- и радиостанциях, которые давали мне эфир. Моя миссия — помогать людям, а не наносить им оскорбления. Думаю, все уже поняли это.

— Сожалею, Марни. Я знаю, что ты говорила от чистого сердца. Но это бизнес, и «Фоксвуд» не отступит. Оказывается, брат одного из старших редакторов — человек с особыми потребностями.

— Боже мой, — ответила Марни. — Всего одна ошибка.

— Да, знаю. Мне надо бежать на переговоры. Мой совет — заляг на дно. Пусть буря уляжется. Это все, что ты можешь сейчас сделать. И вот еще что: я ничего не обещаю. Но знай: я верю в тебя и в твои идеи. Не сомневаюсь: ты все это преодолеешь. Пока.

Телефон умолк.

Марни вздохнула и повернулась к Дине.

— У меня прям руки опускаются, Дина. И это ведь далеко не конец.

— Марни, ты еще поднимешься с колен. Я уверена. Мы обе еще заявим о себе.

* * *

Дине давно не предлагали ролей, она уже и не надеялась, что ей удастся дать новый старт своей заглохшей карьере в кино. Многое изменилось. В киноиндустрии, сделавшей ее знаменитой, произошли большие преобразования. Ее главные успехи были достигнуты в последние годы эпохи магии Голливуда. Тогда исполнительницу главной роли величали «первой леди». А теперь все были просто «актеры». Даже актрис не называли актрисами — куда более подходящее определение, по ее мнению, чем бесполое, безликое, блеклое слово «актер». Из офиса ее агента Дине сообщили, что одна из кинокомпаний серьезно заинтересована в том, чтобы она возобновила карьеру киноактрисы, но с одним условием.

С Сантьяго Филлипс Дина встретилась в ресторане «Крейвен» в Санта-Монике, где она любила бывать до переезда в штат Вашингтон.

Дина пришла первой, сидела за столиком на улице, наслаждаясь ветерком с океана.

Сантьяго — дочь ее агента — с недавних пор взяла на свое попечение некоторых клиентов отца. Предполагалось, что в будущем он передаст ей всю свою многочисленную и разнообразную «конюшню кинозвезд». Сантьяго было чуть больше двадцати лет. На встречу она явилась в блузке от «Версаче». Вряд ли подделка, рассудила Дина. Однако ткань вызывала у нее сомнения.

— Чудесная блузка, — сказала она, поднимаясь из-за стола, чтобы обнять девушку, а заодно пощупать блузку. Хм, Версаче ни за что не одобрил бы такую ткань. — А ты стала совсем взрослая, — добавила она. — Когда мы с тобой познакомились, ты только-только научилась ходить.

Сантьяго, с длинными накладными ресницами, в солнцезащитных очках в огромной белой оправе, больше походила на кинозвезду, чем Дина, которая все утро в отчаянии пыталась выбрать туалет и в итоге надела платье прямого кроя фирмы «Шанель». Она была почти уверена, что в этом наряде ее фотографировали только один раз.

— А вы не стареете, — промурлыкала Сантьяго, приспустив очки и снова поднимая их на переносицу.

— Не все так думают, — ответила Дина, ожидая, что Сантьяго возразит, повторно делая ей комплимент. Та воздержалась.

Официант принял заказ на напитки. При этом Сантьяго опять приспустила очки и смерила его взглядом. Видимо, внешность парня не произвела на нее впечатления, потому как она не сочла нужным ответить на его любезность.

— Я здесь впервые, — обратилась она к Дине. — Как вы отыскали этот ресторан?

В ее тоне проскользнуло презрение. Возможно, недовольство.