Улей

Старая женщина на другом конце линии помолчала. Потом спросила:

— Послушайте, детектив, как вас зовут?

— Джекман. Линдси Джекман. Сотрудник департамента полиции Ферндейла.

— Послушайте, — повторила Шерил Ферлонг, — моя дочь погибла двадцать лет назад, и я уже смирилась с тем, что её убийца не будет найден. Хотя у меня есть свои мысли на этот счет. И, поверьте, Рид тут ни при чем. Я это точно знаю.

— Тогда кто?

— Я не хочу в это впутываться. Не хочу закончить так, как другие.

— Какие другие?

— Карен Рипкен, например. Мы с ней беседовали. А потом она исчезла.

— Расскажите, пожалуйста. Это может быть важно.

— Ладно. Даю вам двадцать минут. Потом начнётся моя любимая телепередача.

* * *

Апрель 2000 г.

Шерил Ферлонг уже перевалило за седьмой десяток, хотя многие думали, что она гораздо моложе. У неё были широкие скулы, светлые волосы с мягкими пепельными переливами и идеальная осанка. Калиста была более молодой копией матери, от которой её отличала необъяснимая вера в Марни Спеллман. Шерил же считала, что «учение» Марни — это чистейший вздор.

Да еще и смертоносный.

После того, как туристы обнаружили на берегу бездыханное тело Калисты, Карен позвонила Шерил домой, в Южную Калифорнию. Номер телефона сторонники Карен узнали у Рида Салливана. Она до глубины души была потрясена решением дочери бросить детей, да и Рида тоже.

— Это все влияние Марни, — утверждала Карен. — Моя мама тоже бросила нас с моей младшей сестренкой.

— Карен, никогда этого не пойму. Моя дочь была умная женщина. Добрая. Любящая. А теперь её нет.

— За это надо благодарить Марни Спеллман.

Обычно Шерил за словом в карман не лезла, но сейчас медлила в нерешительности.

— Думаешь, она причастна к гибели Калисты? — наконец спросила она.

— У-гу. Во всяком случае, меня бы это не удивило.

— Полиция подозревает Рида. Я сказала им, что это полная чушь. Рид никогда, ни за что пальцем бы её не тронул. Он любил её, невзирая на то, как она поступила с ним и мальчиками. Он мухи не обидит.

— Говорю вам, Шерил, — сказала Карен, — Калиста, как и моя мама угодила в осиное гнездо сразу, как начала слушать те компакт-диски.

— О, да знаю я. Те записи — одна большая сплошная ложь. Пустые обещания. Брехня.

— Так и есть, — согласилась с ней Карен. Она вздохнула. — Мы-то с вами это понимаем.

— Да, понимаем. Хорошо, когда есть с кем поговорить об этом.

— Да. Хоть какое-то утешение. По крайне мере, немного легче становится, пусть и ненадолго.

— Знаешь, Карен самое ужасное… — произнесла Шерил срывающимся голосом, — …самое ужасное, что ведь Калиста почти освободилась от них.

— Что это значит?

— Так прямо она не говорила, но незадолго до смерти намекнула, что всё это их так называемое движение — дерьмо. Прошу прощения за выражение.

— Что она вам сказала?

— Да в общем-то ничего конкретного. Сообщила только, будто узнала нечто такое, что заставило её пересмотреть всё, во что она верила. Думаю, она хотела выбраться оттуда. Она звонила мне за несколько недель до гибели.

* * *

Январь 2000 г.

Шерил подрезала стебли герани на задней террасе. В тот год по глупости она посадила белую герань — в первый и последний раз. Стоило подуть ветрам Санта-Ана, и цветы тотчас же начали скручиваться по краям и коричневеть. Красная герань была куда предпочтительней: более стойкой к жарким ветрам, более жизнеспособной.

Только она собралась сделать перерыв, вдруг позвонила дочь.

— Сюрприз так сюрприз, Калиста. Ты как раз вовремя. Замучилась с этой чертовой геранью. В следующем году искусственные поставлю.

— Да ты в жизни на это не пойдешь, мама.

— Не знаю… Как дела? Всё хорошо?

Шерил опустилась в плетёное кресло, ожидая ответа дочери.

— Не знаю, как и сказать, — нерешительно произнесла та. — Даже не уверена, что стоит об этом говорить. Но вообще-то я обеспокоена.

— Милая, мне ты можешь сказать всё.

Долгая пауза.

— Не знаю, мама. Просто у меня появились сомнения.

— Сомнения?

— Не знаю, — повторила Калиста. — Не нравится мне то, что они делают. Так нельзя.

— А что они делают?

— Исследуют на ферме новые виды продукции. Они преступили черту. — Калиста умолкла. Задумалась, мысленно анализируя ситуацию. Шерил её не торопила. Она доверяла дочери. Та должна была сама сообразить, что к чему. Калиста, она знала, позвонила ей не за тем, чтобы получить ответы на волнующие её вопросы.

Всю оставшуюся жизнь Шерил будет корить себя за то, что не вмешалась, не настояла на том, чтобы дочь поделилась с ней подробностями, не упросила своё единственное дитя приехать к ней домой.

Вместо этого ждала, когда Калиста всё обдумает.

— А знаешь, мама? — наконец произнесла та. — Разболталась я что-то. На самом деле захотелось просто позвонить тебе, услышать твой голос. — От слов дочери Шерил растаяла, улыбнулась в трубку.

— Главное помни, милая, ты всегда можешь рассчитывать на меня.

— Знаю, мама. А скоро для тебя у меня будут очень радостные новости. Больше пока ничего не скажу.

Шерил понятия не имела, что за радостные новости приготовила для неё дочь.

То был их последний разговор.

* * *

22 сентября 2019 г., воскресенье