Ульфхеднар (СИ)

— Вот троллий выкормыш, — ругнулся Гард, когда новая стрела свистнула над левым плечом и чуть забелила рукав.

Стрелял по ним юнак, что тёрся допредь рядом с Сорокой. Небось, за друга мстил да был половчее. И Сэхунн добрался до паскуды скорее прочих. Увернулся от стрелы, по луку ударил, переломив, да огладил юнака по спине толстым концом дубины, пометив во всю рубаху широченной полосой.

Будто из воздуха изникший подле Сэхунна Гинтас сверкнул улыбкой и довольно выдал:

— Не жилец.

Гинтас ещё и пальцем ткнул Сэхунну за спину, чтоб обернулся вовремя да дубину под меч деревянный подставил. Сэхунн подставил и моргнул, углядев на краю лужайки в кустах волчью морду. Пялился на волка, пока тот облизывался и вновь исчезал в густой зелени. Так пялился, что чуть мечом по башке не схлопотал — Гард устерёг и отпихнул в сторонку, докончив с противником сам.

— Рано отдыхать, Однорукий, шевелись!

Сэхунн встряхнулся и удобнее перехватил дубинку, да напрасно.

— Сто-о-ой! — раскатилось над лужайкой гулко.

Это Турин уж с травки поднялся и подбоченился, оглядывая всех, кто ещё стоял и держал деревянное оружие. К чести, стояло их немало, правда, не все были чёрными и чистыми. — Замри на месте! Не отряхиваться!

Турин начал с Сэхунна: подошёл и принялся осматривать одёжу, выискивая даже крошечные белые пятнышки. С левой стороны одёжа на Сэхунне осталась тёмной, а вот с правой плечо запятнало, да короткая полоска осталась на правой ноге — на ладонь выше колена. Было бы больше, если б не Гард, что щитом справа прикрывал. Тот щит сейчас забелило густо-густо.

Турин смолчал, оглядел Гарда с белой подпалиной на плече от стрелы, потом за Гинтаса взялся. Гинтас даже повертелся, показывая, что чистенький. Турин жестом велел им отойти к кустам, под дерево, и направился дальше.

Так скоро их под деревом набралось немногим меньше двух десятков. Турин окинул их взглядом и погнал обратно в крепость босыми, но уже по травке сухой и ласковой.

Гинтас в пути жестами показал, что, наверное, и пройдёт всего десяток, вряд ли больше, а Гард кивнул согласно — хирд у воеводы был хороший, там и без прибытка хоть сейчас в Море Мрака во весь парус. Сэхунн же молча надеялся, что в десяток счастливцев угодит как-нибудь.

Валка выглядела забавой в сравнении с лесной погоней, но Сэхунн уже устал, да и рука увечная разнылась. Ещё и одёжа липла к телу вместе с пылью — хотелось в тёплую воду, а после — поваляться и голод придушить, но куда уж…

В крепости за них снова взялись и Сэхунна от Гинтаса и Гарда отбили. У тех двоих волос был долгий: косицы Гинтаса спадали до середины спины, а у Гарда — до плеч волосы. Сэхунн же ходил коротковолосым, хоть и таким же рыжим, как Гард, — плести ему было нечего. Детский вручил Сэхунну головную повязку из плотной кожи со шнурками и тонюсенькими ремешками, а Турин велел утром надеть эту повязку и беречь, чтобы ни шнурка, ни ремешка с неё Сэхунн не потерял.

К вечеру за столом уселись Гард и Гинтас — волосы им заплели ровненько, а они жаловались, что спать теперь неудобно будет, ведь ни одна прядка из косиц выбиться не должна.

Сэхунн душил неловкость — прошедшие испытание сидели в стороне от тех, кто не смог. Сорока и юнаки вокруг него сверлили их сердитыми взглядами так, что кусок в горло не лез. Ещё и воевода Кай пускал волну мурашек Сэхунну за шиворот каждым взглядом — Сэхунн эти взгляды кожей чуял. Сначала озноб в мгновение ока — вдоль спины как продерёт, а потом жаром кровь вскипала в жилах. У Сэхунна аж кончики пальцев покалывало на немощной руке.

Ну и только стоило Сэхунну улечься на ночь, как по нему принялся топтаться наглый волчище. Топтался долго, придирчиво шкуры перенюхивал, фыркал, забирался к Сэхунну, щекотал кожу пушистым боком, ноги хвостом охаживал, вертелся, неуёмный. Наконец волк умостился так, как ему хотелось: уложил голову Сэхунну на грудь, вздохнул шумно. Сэхунн неловко погладил его левой рукой, с ушами поиграл, тогда волк и притих.

Ночью снилось Сэхунну озеро в огромной пещере. В озере сквозь слой чистейшей воды виднелся огромный смарагд, а с берега в воду убегала змеёй толстенная цепь. Конец цепи выглядел так, будто его оборвали, хотя Сэхунн не представлял себе тварь, которой на то силы хватило бы. Даже Тор своим чудесным молотом эту цепь не одолел бы.

Хриплый звук рожка прогнал озеро вместе с цепью и смарагдом, а вместо волка подсунул Сэхунну снова гладкое и горячее. Во сне Кай взобрался на Сэхунна и теперь вжимался бёдрами, а носом посунулся Сэхунну в подмышку. После зова рожка Кай зевнул и потянулся. И Сэхунн млел весь под тяжестью гибкого тела, упивался напряжением коротким в мышцах. И после млел снова, покуда Кай растекался по нему и тёрся кончиком носа о грудь. Истома вмиг сошла на нет, когда Кай устремил Сэхунну в лицо тяжёлый взгляд.

— И сегодня пойдёшь?

— Пойду, — облизнув пересохшие губы, отозвался Сэхунн тихо, но твёрдо.

— Упрямый, — подвёл черту Кай, и Сэхунн не разобрал, то ли довольство было в низком голосе, то ли осуждение. И не до того стало под натиском губ.