Ульян едет в Крым

Сейчас ему очень интересно, как человек с континента, то есть я, относится к очередному расследованию Независимого фонда поддержки демократии. Я не имею ни малейшего понятия о сути расследования, которое так волнует Георгия, поскольку давно уже в дороге, а она не оставляет места для большой политики, но могу догадаться, что наши демократизаторы нашли какие-нибудь очередные тайные офшорные счета высших лиц, вероятнее всего, очередного вице-премьера, что угрожает как минимум безопасности государства.

Поскольку деталями я не владею, не могу высказать Георгию своего отношения к очередной политической сенсации. Могу лишь посетовать, что разнонаправленный информационный шум, создающийся в процессе работы государственной пропагандистской машины, давно превысил порог моего восприятия. Ну и попутно засорил информационные каналы. В результате огромный, часто сырой массив приблизительных данных о злодеяниях президента и его многочисленных друзей мы уже воспринимаем не как нечто выходящее за рамки, а как повседневный фон. Мы просто перестали воспринимать серьезно любую информацию.

Полное ощущение, что стоишь на вокзале в ожидании своего поезда в окружении пританцовывающих сетевых торговцев счастьем. И каждый из них вопит что-то свое, пытаясь навязать товар, который был кондиционным много лет назад. И кричат эти торговцы счастьем так громко, что заглушают голос информатора. Ты вслушиваешься, ловишь далекие хрипы динамиков, пытаешься понять, какой же поезд прибывает на пятую платформу, ну а в результате опаздываешь на свой скорый. Естественно, теплых чувств ко всем этим торговцам уже не возникнет, даже если потом выяснится, что трое из двадцати говорили чистую правду и предлагали качественный товар.

И ладно бы президент отвечал своим оппонентам, тогда мы смогли хотя бы атмосферой привокзального базара насладиться, но он ведь молчит. А молчание в таких случаях — признак силы. Это аксиома. Нас так в школе учили. Чтобы стать национальным героем, нужно молчать, когда тебя враги вешают. Вот и президент молчит. Герой или не герой — еще непонятно, но симпатию у народа его позиция точно вызывает. Оппозиционеры ногами топают, слюной брызжут, орут, как потерпевшие. А он молчит…

Мраморное прилепилось у самого входа в ущелье Тас-Кора, которое глубоко врезается в горный массив. По правую сторону от ущелья тот самый карьер, куда мы чуть не уехали в метель. А теперь, когда туман сдуло ветром, мы оставляем его далеко слева. Вообще Шатер-гора — это два полноразмерных плато, поставленные одно на другое. Верхнее напоминает сибирскую степь: куда ни глянь — кругом белые километры, и только на самом горизонте глаз цепляется за два культовых возвышения — Эклизи-Бурун и Ангар-Бурун.

Передвигаясь с ревом и сизым дымом на двух арендованных квадроциклах, мчимся по водоразделу между оврагами, оставляя в стороне гору Таз-Тау. Объезжая какой-то острый гребень, поднимаемся на нижнее плато Чатыр-Дага. Через несколько сотен метров подъема выезжаем к урочищу Чумнох, лежащему у подножия небольшой горы по имени Бельбек-Отар.

На Чатыр-Даге даже самая скромная возвышенность или низменность обязательно имеет название. Это дань традиции. Если уж Чатыр-Даг величественный, значит, и любая его часть заслуживает уважения. Особо романтичные туристы любят расковырять ботинком снег, под которым всегда есть выходы коренных пород, насобирают волнистых камней, а потом всем рассказывают про застывшие следы волн древнего моря…

На юго-восток от урочища Чумнох — карстовая котловина, куда ведет хорошо утоптанная тропа. Нам нужно именно туда. С правой стороны у нас остается сильно закопченный Охотничий грот, с левой стороны — пещера Холодная. За ней, в следующей карстовой воронке, будет одна из наших сегодняшних целей — Бинбаш-Коба. Она же Тысячеголовая, самая мрачная пещера Чатыр-Дага…

Вход в Бинбаш-Коба узкий, длинный, с гладкими стенами, словно его обтесали воды древней реки. Но когда минуешь вход, тоннель сразу расширяется, превращаясь в большую карстовую полость, где многие натеки разрушены посетителями, жаждущими оставить на стенах свои автографы. Вверху небольшое отверстие, через которое пещера наполняется естественным светом. На потолке жемчужные капельки конденсата. И это все, собственно. Самое здесь интересное, на мой взгляд, — старая медная пластина-жетон с именем пещеры, она прибита справа от входа.

А Тысячеголовой пещеру назвали не из-за ее запутанности или большого размера, как можно было ожидать, а из-за черепов. По легенде, древние жители Алуштинской долины пытались спрятаться там от завоевателей-кочевников и нашли свою смерть. Не желая оказаться в руках завоевателей, люди пытались пореже выходить из убежища, но их стали одолевать муки голода и жажды. В итоге кочевники узнали место, где отсиживались жители прибрежных поселений, разожгли у входа в пещеру большой костер, и все, кто прятался внутри, задохнулись…