Улисс

Призрачный вечерний свет ниспадает на бесконечно печальное и умудрённое лицо. Душа Герти МакДовел в напрасном томлении. Да, она с самого начала знала, что её грёзы наяву о бракосочетании под перезвон свадебных колоколов в честь м-с Регги Вайли (протому что просто м-с Вайли именуют ту, которая выходит за старшего брата), и о роскошном дорогом платьи из серого, с отделкой мехом редкостной голубой лисицы, ведь м-с Гертруда Вайли разбирается в тонкостях моды, так и останутся несбыточными. Он слишком юн, чтобы понять. Он не поверит в любовь, это удел женщин по праву рождения. И как же далёк тот вечер у Стоеров (тогда он носил ещё короткие штаны), где они остались вдвоём и он украдкой обвил её за талию рукою, а у неё даже и губы побледнели. И он назвал её малышкой, таким странно хриплым голосом и сорвал полпоцелуя (первый!), но тот задел лишь самый кончик её носа, а он сразу же заторопился уйти из комнаты, что-то бормоча насчёт прохладительных. Такой непостоянный! Сила характера никогда не была отличительной чертой Регги Вайли, а тот, кому удасться завоевать Герти МакДовел, должен быть мужчиной из мужчин. Но так трудно ждать и только лишь ждать покуда попросят, а ведь сейчас високосный год к тому же, и такие быстро минуют. В её прекрасной мечте о небывалой удивительной любви, к её ногам её слагал вовсе не милый принц, а мужественный мужчина, со спокойным сильным лицом, которому так и не встретился его идеал, и волосы, возможно, уже чуть тронуты сединой, зато он всё понимает и, заключив в надёжное объятие, прижмет её к себе со всей страстной силой своей глубокой натуры и утешит её долгим нескончаемым поцелуем. Это было бы как в раю. Вот по такому-то и томится она в этот благоуханный летний вечер. И всем своим сердцем готова стать верной только ему, быть супругой его в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, отныне и до того дня, покуда смерть не разлучит их.

И когда Эди Бодмен отвела маленького Томми за колясочку, ей как раз подумалось – придёт ли тот день, когда она сможет назвать себя его жёнушкой. И пусть потом они болтают о ней до посинения, и Берта Сапл тоже, и Эди, которая чуть ли не огнем плюётся, потому что в ноябре ей будет двадцать два. Она бы сумела создать ему уют, потому что Герти была по-женски мудра и знала, что мужчины любят, чтоб их обхаживали. Её пирожки, поджаренные до золотисто-коричневого оттенка, и восхитительный кремовый пудинг королевы Энн нахваливают все, кто пробовал, всё оттого, что у неё лёгкая рука, даже и камин разжигается с первого раза, нужна мелкая дрожжевая мука и постоянно помешивать в одном направлении, потом добавить молока, сахара и взбивать, и ещё чуточку яичного белка, а вот уж есть она не любитель, смущается, когда вокруг много людей, поэтому ей не раз думалось: почему не получается есть что-нибудь поэтичное, типа фиалки, или розы, и у них была бы красиво обставленная гостиная с картинами и гравюрами, и с фотографией милого дедушкиного пса, Герриовена, он до того умный, что чуть ли не разговаривает, и с цветными чехлами на стульях, и с тем серебряным подносом с летней распродажи у Клери, какие бывают в богатых домах. А сам он такой высокий и широкоплечий (её всегда восхищали высокие женатые мужчины), со взблеском белых зубов под тщательно подстриженной щёточкой усов, и свой медовый месяц они проведут на континете (три чудесных недели!), а потом, когда обустроятся в миленьком удобном и уютном домике, то по утрам у них будет завтрачек на двоих, простой, но превосходно сервированный, и перед уходом на службу он будет крепко обнимать свою любимую жёнушку, на миг засматриваясь в её бездонные глаза.

Эди Бодмен спросила Томми Кэфри, кончил он, что ли, и он сказал, что да, и тогда она застегнула ему штанишки и велела бежать и поиграть с Джеки, и быть хорошим мальчиком, и не драться. Но Томми сказал, что он хочет мяч, а Эди сказала, что нет, с мячом играет маленький и, если он заберёт, будет столько крику, но Томми сказал, это его мяч и что он хочет свой мяч, и стал даже подпрыгивать на месте, вы полюбуйтесь только. Что за характер! О, он уже мужчина этот маленький Томми Кэфри, хотя только вчера вырос из слюнявчиков. Эди сказала ему, что нет и нет, и пусть идёт с глаз, и она сказала Кисси Кэфри не потакать ему.

– Ты не моя сестра,– сказал непослушный Томми.– Это мой мяч.

Но Кисси Кэфри сказала маленькому Бодмену посмотреть вверх-вверх, высоко, на её палец, и мигом выхватила мяч, и швырнула его по песку, а Томми пустился следом во весь опор, добившись своего.

– Чего не сделаешь ради спокойной жизни,– засмеялась Кисси.

И она пощекотала малышонка под обе щечки, чтоб он забыл, и стала играть: вот лорд-мэр, вот две его лошадки, вот его карета-пирожок, а вот он заходит: щипульки, щипульки, щипульки, щип. Но Эди надулась, как мышь на крупу, что он такой настырный и все его всегда балуют.

– Уж я б ему дала,– сказала она,– ох, и дала б, не скажу по чём.

– По задовнице,– весело засмеялась Кисси.