Улисс (часть 3)

Реальный план - отношения молодого Джойса с литературным миром Дублина в 1902-1904 гг. Они даны в эпизоде с подлинным верно - так все и было, за вычетом разве частностей. В августе 1902 г. Джойс завязывает отношения с А.Э., осенью - с Йейтсом, леди Грегори и другими фигурами Ирландского литературного возрождения. Зимой 1902-1903 гг., после первой поездки в Париж, он близко знакомится с сотрудниками Национальной библиотеки одного из главных очагов умственной жизни города. То были: квакер Томас У.Листер (1855-1922), директор библиотеки в 1895-1920 гг., специалист по английской поэзии и по творчеству Гете; Уильям К.Маги (1868-1961), влиятельный критик и эссеист, писавший под псевдонимом Джон Эглинтон, издатель журнала "Дана", член Герметического общества; будущий преемник Листера Ричард Э.Бест (в переводе - Супер, 1872-1959), специалист по ирл. мифологии, а также, в те годы, большой поклонник фр. и англ. эстетствующего символизма - Уайльда, Пейтера, Малларме. Их портреты у Джойса узнаваемы, метки, однако они вырывают и заостряют до шаржа отдельные черты личности: Маги был строгий трезвенник и избегал женщин, Бест говорил с некоторою самодовольной манерностью (но отнюдь не вставлял всюду бессмысленного "понимаете"). Герои не склонны были признать сходство. "Чего вы явились? - сказал д-р Бест репортерам, пришедшим к нему после смерти писателя. - С какой стати вы думаете, что я имею отношение к этому Джойсу?" Разница этого тона с тоном Беста в романе достаточно уже говорит о дистанции между образом и оригиналом.

Себя самого художник изобразил точней. Тогда он и вправду вел жизнь вполне беспорядочную, где были Аквинат и попойки, стихи и гонорейные леди, и фактом является даже "ночь в Кэмден-холл", когда актрисы Национального театра нашли его храпящим на полу за кулисами в мертвецком упитии. Науке удалось датировать факт: то было 20 июня 1904 г. В литературных кругах он держал себя свысока, поражая презрительной резкостью суждений; и хотя талант его признавали все, известная отчужденность к нему была тоже фактом; эстет и стилист Дж.Мур (1852-1933) действительно не звал его на свои журфиксы (а Гогарти звал всегда), и Рассел действительно не включил его стихов в сборник дублинских молодых поэтов. Художник не оставался в долгу: не говоря уж об устных выпадах, весь литературный Дублин и в целом и по персонам делается мишенью его сатиры в стишках на случай, в памфлетах "Священный Синод" (1904) и "Газ из горелки" (1912)... Доходило и до проделок, в духе подвига, совместного с Гогарти: из чемодана Джорджа Робертса, совмещавшего роли литератора и коммивояжера по дамскому белью, извлечены были кружевные панталоны и недвусмысленно надеты на половую щетку, с табличкою, где стояло: "Я сроду не трахался. Джон Эглинтон". Местом действия были комнаты Герметического общества, собрания самых возвышенных и мистических умов страны.

В то же лето "Улисса", в июне 1904 г., у Джойса впервые зародились и те мысли о Шекспире, что представлены в "Сцилле и Харибде"; в основе была догадка, что к самому Шекспиру в "Гамлете" близок скорей не Гамлет, а Призрак, отец его. Тогда же он с увлечением излагал эти мысли Эглинтону, Бесту и Гогарти; но вскоре бурное развитие событий - роман с Норой, отъезд за границу 9 октября - отвлекло его от Шекспира. Он спорадически возвращался к нему, и окончательным результатом стала серия из 12 лекций, прочитанных им в Триесте с 11 ноября 1912 г. по 10 февраля 1913 г. (Ср. в "Джакомо Джойсе": "Я объясняю Шекспира покорному Триесту".) Текст их, увы, утрачен, известны лишь предварительные наброски.

Гомеров план оказывается здесь, по существу, лишним: эпизод выполняет сложные задания иного, совсем не Гомерова происхождения. Больше того, эти задания идут вразрез с Гомеровой нитью романа: Улисс - Блум не может развивать теории о Шекспире, и посреди странствий Улисса, в одном из самых классических его приключений, приходится делать героем... Телемака! Автор выходит из затруднения, придавая связи с Гомером иной характер и статус, чем в других эпизодах. Он утверждает-таки для эпизода набор Гомеровых соответствий - но вот каковы они: скала Сциллы - Аристотель, догма, Стратфорд; Харибда - Платон, мистицизм, Лондон; Улисс - Сократ, Иисус, Шекспир. Все это не персонажи эпизода, это - его мотивы. Итак, в "Сцилле и Харибде" не следует сопоставлять с Гомером никаких действующих лиц, а также и никаких вещественных, сюжетных деталей; Гомеров план здесь только аллегорический комментарий к некоторым темам и ситуациям: когда возникает дилемма (смысл эпизода, по Джойсу, - "обоюдоострая дилемма") между устойчивой ограниченностью, узостью (Сцилла, хватающая шестерых) и затягивающей, крутящейся бездной (всепоглощающая Харибда). На этом уровне "Сцилла и Харибда" - скорее, "крылатое слово", литературный оборот, - и не очень стоит сообщать важно, что эпизоду "соответствует" Песнь XII, стихи 73-128 (предупреждение Цирцеи) и 201-259. Но уже сообщил.