Улица милосердия

Сообщения сыпались, как цифровые осадки, которые погодный канал окрестил «зимним ассорти». Владельцы домов несут ответственность за расчистку тротуаров.

Серьезную проблему представляли сосульки. Это обсуждали повсюду.

Пять северо-восточных монстров за пять недель. Справедливости ради надо сказать, что Бостон принял их как личное оскорбление. Бостон винил во всем ураган «Эль-Ниньо» или «Ла-Нинья», глобальное потепление, ископаемое топливо, коррупционеров из Капитолия, проклятущую географию города. Бостон винил во всем нью-йоркских «Янкиз», просто потому что.

Длинное нижнее белье, шерстяные свитеры, пуховики, балаклавы. Весь Бостон набивался в вагоны метро, утопая в поту и негодовании. Бостон – и в лучшие-то дни не самый приятный город – становился все сварливее. Раздражение витало в воздухе, как ядовитый газ. Прочищайте вентиляцию! Блокировка вентиляционных отверстий может привести к отравлению угарным газом. Раздражение было как инстинкт, психологическая реакция на известные явления – точку росы, предельную точку испарения, атмосферное давление – и те, которым еще не дали определений.

МЕЖДУ ТЕМ ВСЯ ОСТАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ ШЛА СВОИМ ЧЕРЕДОМ. Клаудия слишком много работала и слишком мало спала. Она записывалась на приемы (к парикмахеру, зубному и маммологу), ходила в душ и занималась стиркой. Расчищала тротуар и посыпала его солью, читала газеты и ела тосты. В каждый второй выходной она ездила к Стюарту в Андовер поесть стейков и потрахаться. (Иногда они смотрели кино.) Раз или два в неделю снегоуборщик хоронил в сугробе ее машину. Раз или два в неделю она ее откапывала. Все это занимало время.

Горячая линия в клинике продолжала трезвонить. Презервативы рвались, яйцеклетки оплодотворялись, месячные приходили или не приходили. Симптомы проявлялись, усугублялись и требовали внимания. Безразличное к погоде тело всячески напоминало о себе.

Каждое утро на Мерси-стрит собирались протестующие. Пухляш перебирал четки – хороший человек, доброжелательный. Он носил обручальное кольцо. Клаудия представляла, что он женат много лет – или уже вдовец, – что на пенсии ему одиноко и он жаждет сделать какое-нибудь доброе дело. Он участливо беседовал с молодыми женщинами у клиники, не понимая, что большинство из них вовсе не были беременны.

С женским телом так много возни. Пухляш, у которого его не было, скорее всего, этого не осознавал. Женщины постоянно таскаются по врачам только ради того, чтобы все работало как надо. В любой день в клинике их было полно: женщины всех цветов и возрастов сидели, засунув ноги в стремена кресла в ожидании ежегодных страданий. Будь у них право голоса в этом деле, они бы с большой радостью пропустили эти манипуляции.

Приносите свою матку на ежегодный осмотр. В противном случае можете потерять гарантию.

Но собиравшихся на тротуаре протестующих не интересовали все эти унылые медицинские реалии. Только аборты, только личные трагедии незнакомок. Все остальное было слишком банально, слишком приземленно: грязная работенка, всякие выделения, гормоны и цикличные протечки, обыденные (дорогие, унизительные, иногда спасительные) медицинские вмешательства, которых требует женский организм.

Толпе на тротуаре этого было не объяснить. И Клаудия даже не пыталась.

ХАННЕ Р. БЫЛО СЕМНАДЦАТЬ. Высокая, худенькая старшеклассница из Плимута с шелковистыми волосами и безупречной фигурой. По данным из ее медицинской карты, она была на шестой неделе.

Ханна. Это имя по непонятным причинам стало очень популярно. Для девочек-заучек поколения Клаудии Ханна была домработницей из детективов про Нэнси Дрю, а теперь внезапно Ханны были на каждом шагу.

– Присаживайся, – сказала Клаудия. – Сначала мы побеседуем вдвоем, а когда закончим, Мэри пригласит твоих родителей или законного представителя, чтобы подписать согласие. Все, что ты мне сегодня расскажешь, останется в тайне, но если ты сообщишь мне, что кто-то причиняет тебе вред, не заботится о тебе или что ты собираешься что-то с собой сделать, мне придется сообщить об этом, чтобы убедиться, что с тобой ничего не случится.

Она убедилась, что Ханна сама решила сделать аборт и что к этому решению ее никто не принуждал. Она пошагово объяснила процедуру. После нее у Ханны может быть небольшое кровотечение. Цикл в течение нескольких месяцев, скорее всего, будет нерегулярный.

Ханна впитывала информацию молча. Она казалась неестественно спокойной.

– Есть вопросы? – спросила Клаудия.

– Да нет, – ответила Ханна.

Это был вопрос или утверждение? С девочками-подростками никогда не знаешь наверняка. Кажется, что в любой ситуации они ищут согласия, подтверждения, одобрения. Ждут, что их убедят в том, что они не ошибаются.

Ханна уставилась на коробку с бумажными салфетками на столе Клаудии.

– Я должна плакать, да? Типа я совершаю эту ужасную вещь и мне по крайней мере должно быть грустно из-за этого? Но знаете что? Мне не грустно.