Улица милосердия

«Не стоит курить в помещении», – подумала Клаудия. Но она не была Николетт ни матерью, ни сестрой, ни даже ее арендодателем. То, как Николетт растила своего ребенка, ее никак не касалось.

– Ты замки сменила, – сказала она.

Николетт сверкнула глазами:

– Кто-то влез в дом к Рою Бишопу. Это просто меры предосторожности.

Клаудия сказала, что сначала нужно было поговорить с ней.

– У меня кончились минуты, – ответила Николетт.

«Нужно было оставить стационарный телефон», – подумала Клаудия.

Через пару недель после похорон Деб телефонную связь отключили. Очень в стиле Николетт, которая не потрудилась оплатить счет. Клаудия никогда не забудет, как позвонила в трейлер – по номеру ее детства, первому, который она выучила наизусть, – и услышала механический голос. Данный номер больше не обслуживается. Линия, связывавшая ее мать с жизнью, ее портал в мир. Телефон «принцесса» с этим бесконечным закрученным проводом. Больше не обслуживается.

– Козел взял с меня сто шестьдесят баксов, – сказала Николетт.

Клаудия не сразу поняла, что Николетт имела в виду слесаря. Сначала она сменила замок без ведома Клаудии, а теперь рассчитывала, что та за это еще и заплатит.

Но платить Клаудия не собиралась.

– Мне нужен запасной ключ, – сказала она.

– У меня только один.

– Ничего, я съезжу в «Уолмарт» и сделаю дубликат. – Клаудия протянула руку.

– Ладно. – Николетт сняла связку с крючка у двери и отсоединила блестящий новенький ключ.

Клаудия сунула его в замочную скважину, чтобы убедиться, что ключ подходит. Она не собиралась рисковать.

«Я тебе совсем не доверяю», – думала она.

Виктор все ждал и ждал. Проверял почту несколько раз в час.

Видео свело его с ума. Он посмотрел его столько раз, что оно начало бесконечно крутиться у него в голове. Оно подействовало даже на его сон. Он лежал и думал о Коламбии.

Мне кажется, она там работает.

Тот факт, что она приходила в клинику каждый день и никто ее не снимал, был возмутителен. Виктор увеличил видео, чтобы прочитать дорожный указатель – МЕРСИ – и нашел адрес клиники. Он рассмотрел здание со всех сторон на Гугл-картах. Он точно знал, где она находится, и все же не мог ее достать. Это чувство было схоже с тем, что он испытывал, когда сидел взаперти, а Барб Вэнс гуляла где-то на свободе, навсегда выйдя из его зоны досягаемости.

Мне кажется, она там работает.

В уме он приукрашивал этот факт. Чем именно Коламбия занималась в клинике, представить было невозможно. Может, она была медсестрой и каким-то немыслимым и чудовищным способом помогала врачу, который забивал младенцев? С точки зрения морали такой вариант был наихудшим из всех возможных, но в какой-то степени Виктор даже испытал облегчение. Лучше уж медсестра, чем пациентка. Он бы предпочел представить, как она убивает детей, нежели как она разнузданно трахается со всеми подряд и беременеет от кого-то кроме него.

Он продолжил проверять входящие до тех пор, пока определенных выводов уже было не избежать. Энтони залег на дно.

В Вирджинии медсестры носили пастельные халаты: мятно-зеленые или пыльно-голубые. Коламбия на видео была в ботинках и синих джинсах. Она явно была одета не для ухода за пациентами или другой работы, за которой он мог бы представить женский пол.

Он пересмотрел видео еще раз, пожалуй, зря. Оно было как жевательная резинка, быстро теряющая вкус. Он знал, что тратит ее расточительно, и все же не мог перестать жевать.

Ему нужно больше жвачки.

Сообщения летели непрекращающимся потоком. Сообщений, по правде говоря, было через край.

Excelsior11: Где мои ФОТКИ?

Думая о том, как бы выиграть немного времени, Энтони написал:

LostObjects1977: Ты прав, она точно там работает.

Excelsior11 ответил в ту же секунду.

Excelsior11: ФОТКИ!

Мне нужны ФОТКИ!!

Энтони чувствовал, что сложившаяся ситуация становилась невыносимой. Он пообещал больше, чем в действительности мог выполнить. С одной стороны, второй лучший друг в мире полагался на него. С другой – он даже подумать не мог о том, чтобы вернуться к клинике, ни сейчас, ни когда-либо.

(Охранник-латинос, здоровенный и крепкий, рубашка в плечах чуть не лопается.)

Он надел пальто и вышел прогуляться, чтобы убраться подальше от компьютера. До мессы оставался еще целый час, но он был не против прийти пораньше. Там будет репетировать хор, миссис Моррисон будет читать Розарий, миссис Макганн и ее дряхлый муж будут зажигать свечи. По сравнению с пустым домом матери там будет оживленно, как на дискотеке.

Однако, когда он подошел к церкви, внутри было темно. Ступени, ведущие к главному входу, были усыпаны снегом.

«Господи ты боже мой, – подумал Энтони. – Неужели не могли почистить эти проклятущие ступеньки».

Для всех миссис Моррисон в мире церковные ступени были оружием массового поражения даже в середине лета. А зимой, покрытые снегом, они представляли угрозу для тазовых костей всей паствы.