Улица Светлячков

– Поверить не могу, что ты взял трубку, – заявила Мара, спускаясь по лестнице. – Это как бы нарушение личных границ. И говорила я с Брайаном.

Кейт медленно досчитала до десяти, успокоилась достаточно, чтобы вдохнуть, и открыла глаза.

Дети стояли напротив, кто со скучающим видом (мальчики), кто с сердитым (Мара).

Кейт с трудом сглотнула. Она справится.

– Ты собираешься что-то говорить или как? – взвилась Мара. – Потому что если ты просто будешь сидеть и пялиться, то я наверх пойду.

– Мара, ну твою же… – Джонни собрался было встать, но Кейт положила руку ему на бедро.

– Сядь, Мара, – сказала она, удивившись тому, как буднично звучит ее голос. – Мальчики, вы тоже.

Близнецы одинаковыми грудами плюхнулись на ковер, точно марионетки, которым отрезали веревочки.

– Я постою, – заявила Мара и, выставив бедро, скрестила на груди руки. В ее взгляде читалось привычное «ты мне не указ», и Кейт даже укололо ностальгией.

– Помните, я в пятницу ездила в город? – начала она, чувствуя, как заколотилось в груди сердце и перехватило дыхание. – Так вот, я была у врача.

Лукас прошептал что-то на ухо Уильяму, тот ухмыльнулся и толкнул брата.

Мара с тоской посмотрела на лестницу.

Кейт сжала руку Джонни.

– В общем, волноваться не о чем, но я… заболела.

Все трое разом взглянули на нее.

– Только не переживайте. Мне сделают операцию, а потом придется полечиться, и все будет хорошо. Я, наверное, несколько недель буду сильно уставать, но это ничего страшного.

– Обещаешь, что все будет хорошо? – спросил Лукас, глядя на нее открытым, искренним взглядом, в котором читался лишь легкий намек на страх.

Кейт хотела ответить: да, конечно, но такое обещание они запомнят.

Уильям закатил глаза и пихнул брата локтем:

– Ну мама же сказала, что будет. А в больницу можно вместо школы ездить?

– Да, – ответила Кейт, умудрившись даже улыбнуться.

Лукас первым бросился ей в объятия.

– Я тебя люблю, мамочка, – прошептал он. Кейт так долго прижимала его к себе, что он начал вырываться. То же повторилось и с Уильямом. Затем они оба одновременно развернулись и бросились к лестнице.

– А кино вы досматривать не будете? – спросила Кейт.

– Не-а, – ответил Лукас. – Мы в свою комнату пошли.

Кейт бросила беспокойный взгляд на Джонни, который уже начал вставать.

– А может, в баскетбол сыграем?

Близнецы радостно согласились и вместе с отцом вышли во двор.

Наконец Кейт взглянула на Мару.

– У тебя рак, да? – спросила та после долгой паузы.

– Да.

– У миз Мерфи был рак в том году, и она вылечилась. И тетя Джорджия тоже.

– Именно.

У Мары задрожали губы. Несмотря на свой высокий рост, на деланую искушенность, на макияж, она вновь казалась маленькой девочкой, которая просит маму не выключать на ночь свет. Заламывая руки, она подошла к дивану.

– Ты ведь тоже вылечишься, правда?

Четвертая стадия. Уже распространился. Поздно спохватились. Кейт отогнала эти мысли прочь. Ничего хорошего они не принесут. Надо надеяться на лучшее.

– Да. Врачи говорят, что я молодая и здоровая, так что должно получиться.

Мара легла на диван, придвинулась вплотную и положила голову Кейт на колени.

– Я о тебе позабочусь, мам.

Закрыв глаза, Кейт гладила дочь по волосам. Казалось, только вчера она держала ее на руках и укачивала перед сном, только вчера Мара забиралась ей на колени и рыдала об умершей золотой рыбке.

Господи, пожалуйста, взмолилась она, позволь мне дожить до того дня, когда мы станем подругами…

Она тяжело сглотнула.

– Я знаю, родная.

Девчонки с улицы Светлячков…

Кейт снится 1974-й, она снова школьница, снова вместе с лучшей подругой мчится на велосипеде сквозь темноту, настолько густую, что сама себе кажется невидимой. Улица оживает перед глазами в мельчайших подробностях – петляет серой асфальтовой лентой между травянистых склонов, а в канавах по обе стороны стоит темная, мутная вода. Когда-то давно, еще до того, как они познакомились, ей казалось, что эта улица и не ведет никуда – так, обычная проселочная дорога, названная в честь насекомых, которых сроду не видывали среди непролазной зелени и необъятной синевы этих мест. А потом они посмотрели на эту дорогу глазами друг друга…

Отпусти руль, Кейти. Бог трусливых не любит.

Вздрогнув, Кейт проснулась с мокрыми от слез щеками. Лежа в кровати с открытыми глазами, она прислушивалась к гулу снежной бури за окном. За последнюю неделю она совершенно разучилась отделять себя от своих воспоминаний. Слишком часто во сне она возвращалась на улицу Светлячков, и в этом не было ничего удивительного.

Лучшие подруги навеки.

Вот что они пообещали друг другу много лет назад и ведь всерьез полагали, что это навеки: представляли, как старухами будут вместе сидеть в креслах-качалках на скрипучей веранде, вспоминать былые времена и весело хохотать.