Улица Светлячков

В этом году мама впервые налила по бокалу белого вина для Кейт и Талли. Кейт, уютно устроившись на подлокотнике дивана и по глотку отпивая из бокала, чувствовала себя страшно взрослой. В проигрывателе уже крутилась первая рождественская пластинка этого года. Элвис, разумеется, – поет себе про мальчика из гетто.

Удивительно даже, сколько воспоминаний может быть связано с одной пластинкой или даже песней. Кейт была почти уверена, что ни одно их семейное сборище, будь то Рождество, Пасха или День благодарения, ни одна летняя вылазка на природу не обходились без Элвиса. Без него уже не то, нет духа семьи Маларки. Уж об этом мама и тетя Джорджия позаботились. После его смерти мало что поменялось, разве что теперь, выпив как следует, они иногда обнимались и вместе оплакивали потерю.

– Вы просто не поверите, что мне доверили сделать на этой неделе. – Талли от воодушевления даже на колени встала. «Будто молится на маму, – подумала Кейт, – и ждет от нее благословения». – Слышали про маньяка из Спокана? В общем, – продолжила Талли многозначительным тоном, привлекая всеобщее внимание, – арестовали они там одного парня. Так его мать наняла какого-то мужика, чтобы убить судью и прокурора. С ума сойти, да? И Джонни, это мой начальник, разрешил мне сделать первый черновик репортажа. Они даже потом целое предложение из него взяли! Так круто. А на следующей неделе меня берут на интервью с одним чуваком, который изобрел какие-то там новые компьютеры.

– Семимильными шагами двигаешься к цели, Талли, – сказала мама с улыбкой.

– Не только я, миссис М., – ответила Талли. – У Кейт тоже все получится. Я еще добьюсь, чтобы ее взяли на стажировку, вот увидите. Уже потихоньку им намекаю. Будете еще нас с ней по телику смотреть. Станем первыми в истории женщинами – ведущими новостей, которые работают в паре.

– Нет, ты только представь, Марджи, – мечтательно протянула тетя Джорджия.

– Ведущими? – переспросила Кейт, выпрямляясь. – Я думала, мы корреспондентами собираемся работать.

Талли ухмыльнулась:

– Это с нашими-то амбициями? Шутишь, что ли? Нет уж, мы с тобой доберемся до самой вершины, Кейти.

Вот сейчас – сейчас надо ей сказать. Ситуация выходит из-под контроля, да и момент как раз удачный. Все выпили, расслабились.

– Я тут хотела…

– Станем популярнее Джин Энерсен, миссис М., – со смехом заявила Талли. – И уж точно богаче.

– Интересно, каково это, быть богатым, – произнесла мама.

Тетя Джорджия похлопала Кейт по бедру:

– Мы все ужасно тобой гордимся, Кейти. Прославишь нашу семью.

Кейт вздохнула. Ну вот, снова упустила свой шанс. Она встала с дивана и, пройдя через всю комнату, мимо того угла, в котором уже совсем скоро нарядят елку, остановилась у окна, глядя на расстилавшееся перед домом поле. Оно посверкивало, укрытое тонким белым покрывалом, а на опорах изгороди серебрились пушистые шапки. Залитый лунным светом, пейзаж окрасился в ледяные оттенки синего и белого и смотрелся на фоне бархатного черного неба точно картинка с рождественской открытки. Ребенком она месяцами ждала первого снега, молилась о нем Богу – и ведь было о чем молиться. Окутанная снежным покровом улица Светлячков казалась сказочной страной. Такой, в которой все всегда хорошо и любая девочка может просто взять и рассказать своим родным, что передумала работать на телевидении.

В последние два месяца учебы все шло просто идеально. Хотя Талли почти по тридцать часов в неделю пропадала на своей стажировке, а Кейт столько же времени проводила на подработке в «Старбаксе», новой дизайнерской кофейне на Пайк-плейс-маркет[77], по выходным они всегда находили время, чтобы побыть вместе, – играли в бильярд под пиво в «Голдиз» или слушали музыку в баре «Блю Мун»[78]. Талли частенько ночевала у Чеда, но Кейт на это закрывала глаза. Сказать по правде, сама она так много ходила на свидания и получала от этого столько удовольствия, что времени цепляться к Талли по поводу Чеда просто не оставалось.

Единственной проблемой в жизни Кейт – и, надо сказать, немаленькой – был надвигающийся день выпуска. В следующем месяце она получит диплом с отличием и степень по коммуникациям и тележурналистике, а сама до сих пор никому не сказала, что вовсе не мечтает работать по специальности.

Теперь время точно пришло, сегодня она во всем признается. Устроившись в одной из телефонных комнат на третьем этаже – пришлось в три погибели сложиться, чтобы туда влезть, – она набрала домашний номер Маларки.

Мама ответила после второго гудка:

– Алло.

– Привет, мам.

– Кейти! Какой чудесный сюрприз. Ты нам сто лет не звонила среди недели. Ты просто экстрасенс какой-то, мы с папой только из магазина. Видела бы ты, какое я платье купила на выпускной. Красота несусветная. И чего все стонут, что в «Джей-Си Пенни» не найдешь нормальной одежды?

– Расскажи, какое оно? – Кейт тянула время, вполуха слушая, как мама расписывает свое платье. И неожиданно для самой себя, между «подплечниками» и «люрексом», выпалила: – Мам, я тут отправила резюме в «Нордстром»[79]. В отдел рекламы.