Улица Светлячков

Улыбка на его лице казалась чужой, от нее не лучились морщинки в уголках его глаз, это была вовсе не та улыбка, которую она так любила, при виде которой всегда улыбалась в ответ.

– Ты ведь знаешь, что я давно хочу все бросить и уехать – когда буду готов. Хочу рассказать большую и важную историю, искупить свою вину. Сто лет уже об этом думаю… с тех пор, как облажался в Сальвадоре.

Она с трудом проглотила ком в горле, кивнула. В глазах защипало, но она не стала вытирать слезы, чтобы не привлекать к ним внимания.

– Знаю.

Он протянул руку, прикоснулся к ее плоскому животу.

– Но теперь я не могу вот так взять и уехать.

– Потому что я беременна?

– Потому что я тебя люблю, – сказал он просто.

– Я тоже тебя люблю, но я не хочу…

Он соскользнул с дивана на пол, встал на одно колено, и Кейт перестала дышать.

– Кейтлин Скарлетт Маларки, ты выйдешь за меня?

Она хотела сказать «да», хотела изо всех сил прокричать «да!», но не посмела. Слишком силен бы страх. Поэтому она лишь спросила:

– Ты уверен?

И тут, наконец, увидела его настоящую улыбку.

– Еще как уверен.

Кейт последовала совету Талли (а как же иначе?) и выбрала нестареющую классику – шелковое платье цвета слоновой кости, с расшитым бусинами лифом и открытыми плечами. Тщательно осветленные волосы были собраны на затылке во французский пучок. Скоро она наденет фату, и та, дымкой окутав лицо, мягким, сверкающим облаком упадет ей на плечи. Впервые в жизни Кейт чувствовала себя настоящей киношной красавицей. Мама была с ней согласна – ей одного взгляда на дочь хватило, чтобы расплакаться. Всего несколько минут назад она с неистовой силой обняла Кейт, поцеловала в щеку и отправилась в церковь, наконец-то оставив их с Талли наедине.

Стоя перед зеркалом, в котором ее сказочное одеяние отражалось в полный рост, Кейт взглянула на Талли. В последние дни, среди шумной суеты, репетиций свадебных причесок и макияжа, ее подруга вела себя на удивление незаметно, теперь же, упакованная в платье подружки невесты из бледно-розовой тафты, и вовсе казалась какой-то нервной, словно чувствовала себя не в своей тарелке.

– У тебя такой вид, будто у нас тут похороны, а не свадьба.

Талли подняла глаза, попыталась улыбнуться, но вышло неискренне – слишком давно они друг друга знали, чтобы обманываться фальшивками.

– Ты уверена насчет замужества? Вот серьезно прям? Потому что назад дороги…

– Уверена.

Ее ответ, похоже, не убедил Талли – наоборот, лишь сильнее напугал.

– Хорошо, – сказала она, кусая губу, и напряженно кивнула. – Потому что это навсегда.

– А знаешь, что еще навсегда?

– Грязные подгузники.

Кейт взяла Талли за руку, с удивлением отметив, какие холодные у нее пальцы. Как убедить ее, что эта неизбежная развилка на их жизненном пути вовсе не означает, что они навсегда расстаются?

– Мы, – сказала она многозначительно, – подруги навеки, нас не разлучат ни работы, ни мужья, ни дети. – Она ухмыльнулась. – Сдается мне, твоих мужей я успею пяток повидать.

– Очень мило, ничего не скажешь, – рассмеялась Талли, шутливо пихая ее локтем. – Думаешь, я не смогу выйти замуж раз и навсегда?

Кейт склонила голову ей на плечо.

– Я думаю, ты сможешь вообще все, Талли. Ты звезда. А мне никого и ничего не нужно, кроме Джонни. Я его так люблю, до боли прямо.

– Так уж и ничего, кроме Джонни? У тебя ведь отличная работа. Ты еще возглавишь когда-нибудь это свое агентство. Необязательно все бросать ради ребенка. В наши дни перед женщинами все дороги открыты.

– Это перед Талли Харт они открыты, – с улыбкой сказала Кейт. – И я тобой так горжусь, сил моих нет. Иной раз в супермаркете пристану к какому-нибудь незнакомому человеку и рассказываю, что мы с тобой подруги. Но я хочу, чтобы ты тоже мной гордилась. Независимо от того, что я делаю и чего не делаю.

– Я всегда буду рядом, ты же знаешь.

– Знаю.

Разодетые точно принцессы, они стояли перед зеркалом в комнатке при церкви и, разглядывая отражения друг друга, снова чувствовали себя школьницами, которые пытаются заглянуть в будущее, угадать, как сложится жизнь.

Наконец лицо Талли расплылось в улыбке. На сей раз настоящей.

– А маме когда расскажешь про ребенка?

– Когда замуж выйду, – хохотнула Кейт. – Богу-то я могу признаться, а вот маме ни за что, пока не стану миссис Райан.

Всего на одну бесконечную, упоительную секунду время остановилось. Они снова были Талли-и-Кейт – две девочки наедине со своими секретами.

Затем дверь позади них распахнулась.

– Пора, – сказал папа. – Все уже собрались. Талли, твой выход.

Талли крепко обняла Кейт и торопливо выбежала из комнаты.

Увидев отца, во взятом напрокат смокинге, со свежей стрижкой, Кейт ощутила горячую волну любви к нему. Было слышно, как в церкви заиграла музыка.

– Ты у меня красавица, – помолчав, сказал папа. Голос его звучал тряско, совсем не так, как обычно.

Кейт шагнула к нему, в голове пронеслась вереница воспоминаний. Как он читал ей на ночь, когда она была совсем маленькой, как тайком совал в карман деньги, когда стала постарше, как пел в церкви, промахиваясь мимо всех нот.

Он тронул ее подбородок, и, подняв голову, она заметила слезы в его глазах.