Улицы Панического Парка

— Как тебе моя работа кистью? — пробасил Доктор Маньяк. — Ты научил меня всему, что я умею! Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Я смотрела в немом ужасе. Смотрела на то место, где только что стоял Робби.

Не в силах больше сдерживаться, я закричала:

— Робби, ты здесь? Ты все еще здесь?

А потом повернулась к ухмыляющемуся Доктору Маньяку и крикнула:

— Что вы с ним сделали?

19

Доктор Маньяк не удостоил меня ответом. Он стоял, небрежно помахивая кистью.

— Еще кто-нибудь хочет заказать свой портрет? — осведомился он, по-прежнему не сводя глаз с меня.

В зале воцарилась гробовая тишина.

Маньяк бросил кисть на пол. Он снова подошел к барной стойке, наклонился и вытащил из-за нее какой-то предмет.

Это был Страхометр.

Дыхание застряло у меня в горле. Красная линия поднялась уже до семидесяти пяти.

Маньяк поглядел на шкалу.

— Славненько, — пробормотал он. — Молодцы, ребята. — Он повернулся к нам: — В моем ресторанчике страху на всех хватит. Сдается мне, я потрудился на славу. Чао-какао!

Откинув плащ за спину, он вылетел за дверь.

— Робби? Ты все еще здесь? — снова спросила я.

— А ты разве меня не видишь? — отозвался слабый, словно отдаленный голос. — Я здесь. Ты не видишь меня? — Затем послышался стон ужаса: — О-о-о-о-о-о… Мои руки… Я не вижу своих рук… Я…

Мы молча смотрели на то место, откуда доносился голос.

Робби запричитал:

— Что он сделал со мной? Я себя не вижу! Что он со мною сделал?

— Мы тебя слышим, — сказала я. — Ты по-прежнему здесь. Только невидимый. Мы тебя вылечим. Уверена, что вылечим.

Карли Бет и Билли парили вокруг того места, где стоял Робби. На их призрачных лицах читался нескрываемый страх.

— Посмотрите на себя! — закричал Мэтт. Он обвел рукою зал. — Посмотрите, что сделал с нами Угроза!

Я проследила за его взглядом. Робби стал невидимкой. Карли Бет и Билли превратились в темные тени. Джули и Эбби обнимали себя, не в силах унять дрожь.

Бун покачал головой.

— Я понимаю, что все хотят держаться храбро, — сказал он. — Но… боюсь, что мы не выживем. Боюсь, что не сдюжим.

— Мы должны выжить, — возразила я. — Угрозе мы нужны живыми, верно?

— Она права, — вздохнула Сабрина. — Мы нужны Угрозе, чтобы поднять Уровень Страха до ста. Так что он вынужден сохранять нам жизнь. Пока мы не достигли отметки в сто, у него нет выбора. Ему придется оставлять нас в живых.

— Некоторых из нас, — пробормотал Робби.

— Робби, не говори так. Нельзя сдаваться, — сказала Карли Бет. — Наша единственная надежда — это выбраться из Панического Парка.

Мэтт помог Эбби и Джули встать. Они с трудом могли стоять, так сильно дрожали ноги. Их зубы стучали. Обхватив себя руками, девочки сделали несколько дрожащих шагов.

Мы вышли из «Потрясения». Небо в парке было как всегда непроницаемо-серым. Люди-тени как сквозь землю провалились. Во всяком случае, поблизости никого не наблюдалось.

Мы побрели дальше, теснясь друг к другу. Миновали очередные пустые магазины… сплошь тихие и темные… игровой зал… маленький скверик с мертвыми голыми деревьями…

Впереди шел Майкл. Он остановился и показал рукой:

— А вот еще одно белое здание! — Он повернулся к Бритни и Молли. — Вы не через него тогда проходили?

Девочки неопределенно покачали головами:

— Может быть.

Мы подошли ближе. В здании было мозаичное окно, всех оттенков черного и серого. Дверной проем был в форме арки.

— Похоже на церквушку, — сказал Люк. — Только откуда здесь церковь…

Табличка на стене у двери гласила: «Доска позора».

Мы смотрели на нее, качая головами. Что бы это значило?

Был лишь один способ это узнать.

Мы прошли под аркой в открытую дверь и очутились в длинном узком зале. Посреди него выстроились ряды деревянных скамей. Единственным источником света были мерцающие свечи по обе стороны зала. Из глубины помещения доносились торжественные звуки органа. Как на похоронах. От низких аккордов дрожали стены.

— Это какая-то часовенка, — прошептала я Люку. — Странно.

Мы прошли дальше, чтобы осмотреть стены. Их покрывали фотографии. На всех были дети примерно нашего возраста.

Ряд за рядом маленьких фотографий в рамочке. Под каждым фото — маленькая табличка с именем ребенка.

Продвигаясь в глубь часовенки, я читала имена: Эйприл Смит… Трэвис Ньютон… Карлос Гарсия…

И под каждым именем стояла загадочная аббревиатура: ЗН.

— Н-да уж, — протянул рядом со мною Люк. — Никто из этих ребят не выглядит счастливым.

— Почему их фотографии на стене? — спросила я. — И что означает это «ЗН»?

Неожиданно ахнула Сабрина. Звук эхом прокатился по тесной часовенке.

— Что такое? — спросила я.

Она смотрела на серебряную табличку на стене рядом с детскими фотографиями.

— Сабрина, в чем дело?

Прижав ладонь ко рту, она читала табличку. Затем она повернулась к нам.

— Я… я узнала, что означает «ЗН», — проговорила она, запинаясь. — Ничего хорошего.

20

Сабрина указала на маленький ярлычок рядом с каждой из фотографий несчастных детей.

У меня перехватил дыхание, когда я прочла, что там написано.

— ЗН означает «запуган насмерть», — сказала я.

Ребята разразились испуганными возгласами.