Улыбайся, милая Мэри (СИ)

Смертельно хотелось лишь одного – спрятаться от всех и уснуть. Желательно без возможности завтра утром снова очнуться в этой проклятой всеми демонами и богами Италии. Жаль, что настолько громадных чудес не существует в природе, и машину времени изобрели лишь в кинематографе.

– И что ты собираешься с ним делать?

Разбить об твою голову – Мэри мрачно посмотрела в сторону, поначалу вообще не думая отвечать. – Нет, ещё лучше. Об голову твоего босса.

Вряд ли Хибари испытал бы безграничное счастье, услышь он такие слова.

– Прямо сейчас? – Уточнила Хон. – Забронировать номер в отеле, вызвать такси и пожить где-нибудь. Не здесь.

Да где угодно, в общем-то, лишь бы не здесь.

У Кёи, по мнению Мэри, не было чувства юмора, а если и было, то весьма специфическое, поэтому её неприятно удивила ироничная усмешка мужчины. Уже сам факт того, что он согласился стеречь её под дверью кухни (наверняка по просьбе Савады), напоминал начало какого-нибудь жутко несмешного анекдота с летальным исходом главных действующих лиц в самом конце.

Хотя телефон он ей всё-таки дал.

– Я тебя отвезу. – Немногословно (как и всегда) сообщил Хибари, на этот раз поразив Мэ Ри до глубины души своим благородным порывом. Нет, правда, откуда бы в этом сосредоточении эгоизма и социопатии, взяться рыцарским порывам? – И не смотри так. Забить до смерти, может, и не забью, но Саваде сдам.

– Спасибо, меня лучше забить. – Угрюмо пожелала Хон. – Идея, вообще-то, состояла в том, что никто не будет знать, в каком отеле я буду проводить свою депрессию.

– Мне глубоко плевать на ваши разборки, но караулить женщину под дверью и ждать, пока у неё закончится заряд истерики, я больше не намерен. Сами решайте свои проблемы.

Раздражённо поведя плечами, Мэри настолько ядовито, насколько ей позволяли силы, державшиеся на одном лишь энтузиазме, ответила:

– Мамочки мои, я сейчас расплачусь от твоей дружеской поддержки.

Хотя это тоже всего лишь повеселило Хибари.

Следующие четверть часа были потрачены на сборы: Мэ Ри бросала в сумку всё, что не было нажито, как совместное имущество, и вещей оказалось очень мало, что дало дополнительную пищу для размышлений и возведения себя в статус нищей иждивенки. Ключи от автомобиля, который когда-то всецело и безраздельно принадлежал ей, Хон со слезами скупости и долгими колебаниями оставила на прикроватной тумбе. Придавив ими заявление на развод, которое уже включало в себя все заполненные графы, за исключением подписи супруга.

Решение покинуть здание не через парадный вход, чтобы не вызвать лишней суеты, оказалось на сто процентов обоюдным. Тихо прижав за собой дверь летней веранды, Мэ Ри прошла на уличную парковку.

Не колеблясь ни секунды, она села в автомобиль, так ни разу и не обернувшись.

II.

По старой доброй традиции, перемены в жизни отождествлялись с переменами в стиле, поэтому вскоре после болезненного расставания, которое она умудрилась сотворить в одностороннем порядке, Мэ Ри отсекла то единственное, что могло изменить её внешне. На третьи сутки своего добровольного заключения в номере отеля, она села перед зеркалом, вооружившись ножницами и расчёской, обрезала волосы и сожгла их в раковине ванной комнаты. Была ещё мысль показательно осветлиться, мол: «Смотри, ты принимал меня за тупую дуру, которой можно крутить как хочешь, так я теперь полностью соответствую образу каноничной перегидрольной блондинки, которой перекись разъела мозг». Однако мысль быстро отошла на второй план, когда Мэри всё-таки остановилась и подумала – оно того не стоило.

На восьмой день каникул своего разбитого сердца, Хон созрела для более-менее конструктивного диалога, за коим и обратилась к Бьянки. В конце концов, обвинять в хитрой ублюдочности босса его подчинённых – смешно и нелепо.

Встреча была организована на нейтральной территории – в местном ресторане. Так или иначе, но Мэри адекватно оценивала возможности Вонголы и ей не составила труда понять, что скрывать своё местоположение было бесполезно. Даже если Хибари никому ничего не сказал, вряд ли её исчезновение могли так просто оставить без внимания. Информаторов Вонголы грех недооценивать.

В ресторане Мэ Ри встретил хост.

Поджарый юноша, на вскидку на год-два младше девушки, ослепительно улыбнулся ей, заискивающе подмигнул на обольстительный итальянский манер, и проводил до нужного столика, за которым уже расположилась Бьянки. Дождавшись, пока Хон подчёркнуто-вежливо поздоровается и присядет, хост положил перед ней меню и удалился, пообещав примчаться по первому же зову.

– Хорошо выглядишь, – Бьянки улыбнулась, и из этого жеста Мэ Ри мигом извлекла для себя неприятный вывод: все, с кем она собирается связаться в дальнейшем, будут старательно обрабатывать её и готовить для мирных переговоров. За исключением, может быть, Реборна и Хибари, которые точно не станут вмешиваться в конфликт между ней и Тсуной.