Ум в равновесии. Медитация в науке, буддизме и христианстве

Мы, возможно, заметим, что эмоции и желания носят более субъективный характер: они предстают не столько в качестве объектов нашего умственного осознавания, сколько в качестве его качеств. Тихо замечая их, но не позволяя им полностью нас захватить, мы можем поддерживать осознавание более обширного контекста, в котором эти эмоции и желания возникают. Иными словами, мы можем воспринимать лес как нечто целое, не ограничивая свое ведение отдельными деревьями. Когда само наше чувство самости сливается с подобным ограничивающим умственным импульсом, мы можем стать «скудоумными» в буквальном смысле, а это может привести ко множеству прискорбных поступков. За умственными образами мы наблюдаем в тот же момент, когда они возникают в уме, — а вот при переживании эмоций и желаний мы, возможно, будем вспоминать умственные состояния, которые только что ускользнули. Предположим, что вы ощущаете негодование по поводу человека, который бездумно с вами обошелся. В этот момент ваше внимание направлено на поведение соответствующего индивидуума. Однако стоит вам направить внимание на само негодование, как вы перестаете напитывать его мыслями об обидчике, а потому оно может сразу угаснуть. При возникновении эмоции или желания ум обычно сосредотачивается на объекте этих умственных состояний, а не на них самих. Вероятно, Уильям Джеймс размышлял именно об этом, когда написал: «Никакие субъективные состояния, присутствуя в уме, не являются собственным объектом; их объектом всегда является нечто иное… Стоит их назвать, как мы немедленно ослабляем их силу»[107].

В связи с этим об эффекте от наблюдения за умом встают интереснейшие вопросы. Вот пример: если вы страдаете от депрессии, приведет ли наблюдение за депрессией к ее ослаблению? Этот вопрос вам следует проверить самостоятельно. Иногда, особенно если депрессия представляет собой преходящую эмоцию относительно недавних событий, она, как вы заметите, исчезнет сразу, как только вы направите на нее пристальное внимание. Тем не менее, если вы погрузились в депрессию как устойчивое настроение — без какого-либо конкретного объекта, — она, как можно заметить, будет сохраняться, даже когда вы ей внимаете. Тем не менее, если распознать в депрессии состояние ума, а не ваше неотъемлемое качество, она, возможно, не будет столь сильно ощущаться как капкан. Другой пример: если вы будете наблюдать за присутствуем желания, проявляющегося в уме, потеряет ли оно свою мощь сразу — из-за того, что вы его осознали? Если речь идет о мощном и привычном желании, оно может сохраняться, даже когда на нем фокусируются. Но если это преходящее состояние, возникшее из-за конкретной мысли или некоего чувственного переживания, оно может исчезнуть. Изучению влияния, которое ваше осознавание оказывает на мысли, эмоции и желания, стоит посвятить много времени. Практика успокоения ума может оказаться невероятно освобождающей — ведь вы все яснее и яснее распознаете, что не тождественны этим умственным активностям.

Декарт отмечал: наблюдая за видимостями своего ума, он воспринимал их столь смутно и путано, что даже не знал, правдивы ли они. Такой же опыт, безусловно, в начале практики успокоения ума в его естественном состоянии получают многие. Однако одно из примечательных качеств умственного осознавания — в том, что с помощью тренировки его можно очистить. Начиная заниматься этой практикой, вы, возможно, будете воспринимать только наиболее поверхностные и грубые ментальные явления, но, погружаясь в нее все глубже и глубже — особенно если практиковать по много часов в день, день за днем или неделю за неделей, — можно начать явно и четко воспринимать все более тонкие и краткие события. В этом процессе совершенствования ментального осознавания мы озаряем светом сознания элементы ума, которые до того оставались подсознательными — например, старые воспоминания, эмоции и желания. Процесс изучения умственных глубин начался.

9 Практика. Созерцаем свет сознания