Ум в равновесии. Медитация в науке, буддизме и христианстве

Доктор Карл Грин, один из нейрохирургов Неврологического института имени Бэрроу, с открытой прямотой отметил: «Когда речь заходит о проблеме сознания и мозга, возможно все что угодно». Доктор Спецлер пояснял: «На происходящее ей открылся своего рода вид сверху. Пришли ли эти образы откуда-то извне и были ли они затем ей каким-то образом усвоены? Не думаю, что есть способ это определить. Но весьма примечательно, что она настолько точно описала то, что не должно было быть доступно ее зрению». Не существует попросту никаких научных — а точнее, материалистических — объяснений визуальных и слуховых внетелесных переживаний Пэм, которые проявились, пока ее мозг находился в состоянии клинической смерти и не участвовал в кровообращении. Таков один из наиболее четких клинических случаев, показывающих, что научные изыскания и объяснения останутся ограниченными, пока ученые настаивают: научными интерпретациями якобы будут только те, которые соответствуют метафизическим допущениям материализма[201]. Вот как выглядит иерархическая структура современных познаний:

Неписаное правило научных изысканий состоит в том, что все исследования в физике должны проводиться в соответствии с принципами научного материализма. Если физик осуществляет эмпирические исследования в области, которая считается «паранормальной» или «сверхъестественной», он, скорее всего, столкнется с мощным неодобрением. Так, лауреат Нобелевской премии в области физики Вольфганг Паули сотрудничал с Карлом Юнгом и вместе с ним предположил существование архетипического измерения реальности, которое превосходит разделение на ум и материю[202]. Хотя эти идеи совместимы с современной физикой, Паули — зная, что они нарушают принципы научного материализма, — не разрешал публиковать свои сочинения по этой теме до своей смерти: он боялся насмешек со стороны коллег. Именно по этой же причине Коперник до своей смерти не допускал публикации своей теории о гелиоцентричной Солнечной системе. Он боялся осуждения со стороны своего работодателя — Римско-католической церкви: осуждения, которое привело бы к отлучению и вечным мукам.

В соответствии с описанной выше иерархией, биологам настоятельно не рекомендуется заниматься любыми исследованиями или изысканиями, которые нарушали бы законы современной физики; ученые-когнитивисты должны считаться с текущими воззрениями биологов; социологи должны подгонять свои изыскания под представления когнитивных наук, а светские исследователи религии должны рассматривать изучаемое в соответствии с методами и воззрениями всех остальных академических дисциплин. Ян Стивенсон и его коллеги в Университете Вирджинии использовали методы социальных наук и бросили этой иерархии вызов. Их выводы относительно реинкарнации отвергают одно из ключевых верований когнитивных наук, которые расположены в табеле о рангах гораздо выше наук об обществе.

Благодаря этому Стивенсон и его коллеги также бросили вызов материалистическим допущениям биологии и физики, а это для многих ученых в современной академической среде попросту недопустимо. Неважно, насколько систематичны методы или убедительны данные, — они выступают против многовековой научной инерции: против воззрений, которые всегда оттесняли роль сознания на периферию мира природы, который все еще уподобляется бессознательной машине — как и предполагал на заре современной науки Декарт.

Контемплативные исследования сознания в науке

Выступая в защиту психологии как естественно-научной дисциплины, Уильям Джеймс предлагал в качестве основного средства для исследования ума использовать интроспекцию — прямое наблюдение за умственными явлениями. Только с помощью интроспекции возможно произвести утонченные наблюдения и тщательные эксперименты, которые предоставили бы нам более обширное видение природы ума и его роли в естественном мире. Джеймс глубоко скептически относился к механистическому материализму, который в его времена уже доминировал во всех ветвях науки. Из-за этого он предельно прилежно и с величайшими усилиями посвящал себя именно тем сферам, в которых шансы опровергнуть допущения материализма были наиболее высоки. Благодаря этому он очень серьезно относился как к религиозному опыту, так и к рассказам об экстрасенсорных явлениях, — в обеих этих сферах он проявлял мощную разумность и большую открытость ума. К сожалению, за прошедший век его радикально эмпирический подход к изучению сознания затмили методы многих поколений бихевиористов, психологов, нейрофизиологов и философов — тех, кто ограничил свои эмпирические и теоретические изыскания метафизическими рамками механистического материализма. Эти люди невероятно прилежно и с величайшими усилиями избегали пространств, где их теории с наибольшей долей вероятности можно было бы опровергнуть. В результате за прошедший век мы не увидели практически никакого прогресса в открытии природы и происхождения сознания у людей или в процессе эволюции в целом.