Читаем Умирая за идеи. Об опасной жизни философов полностью

Тема смерти в данном случае играет ключевую роль. Когда Хайдеггер определяет Dasein как «Sein-zum-Tode», или «бытие-к-смерти», делая таким образом смерть главным условием человеческого бытия, он фактически восстанавливает связь со старой медитативной традицией, смысл которой кратко выражен в средневековой гомилии: «Как только человек вступает в жизнь, он становится достаточно старым для того, чтобы умереть». Согласно данной философии, смерть не является тем событием, которое произойдет когда-то в будущем; она уже здесь, потому что является неотъемлемой частью жизни. Смерть не приходит к нам извне, мы носим ее внутри себя. Действительно, в соответствии с данной традицией, хорошая жизнь должна включать в себя согласие с присутствием в ней смерти. В целом ваше существование приобретет смысл, если вы научитесь настраиваться на это онтологическое соседство[103]. Для Хайдеггера «суть, движение, смысл жизни полностью объединены с бытием-к-смерти»[104]. Чтобы улучшить жизнь, Монтень советует нам впустить в нее смерть. Хайдеггер же может сказать с усмешкой, что делать это не обязательно, что смерть всегда присутствует в жизни. Быть человеком — значит «бытийствовать к смерти».

Хайдеггер использует поразительную метафору для иллюстрации силы этой «направленности». Он сравнивает человеческую жизнь с процессом созревания: можно сказать, что мы живем только до тех пор, пока «не созрели». Состояние «зрелости», к которому стремится жизнь, является ее концом: чем больше мы становимся зрелыми, тем ближе подходим к смерти. Хайдеггер писал, что «плод стремится к зрелости» и «это стремление является характеристикой его бытия как плода». Хайдеггер пишет: «Он [плод] сам доводит себя до зрелости, и такая самодоводка характеризует его бытие как плода». Зрелость плода заключена в нем с самого начала. «Никакое мыслимое привнесение не может устранить незрелость плода, не иди это сущее само от себя к зрелости»[105] (выделено автором. — К. Б.). Мысль, порождаемая данной метафорой Хайдеггера, пугает: плод ничего не представляет собой до тех пор, пока не созреет, но, как только это происходит, ему уготована смерть.

Смерть всегда насыщеннее жизни. Жизнь представляет собой не что иное, как переход из одного состояния в другое. Смерть же — завершение, не только конец, но и осуществление. Поскольку смерть является единственным состоянием, к которому мы движемся, то мы попадаем в парадоксальную ситуацию: жить — значит приближаться, шаг за шагом, к тому, что отрицает жизнь. «Смерть есть возможность абсолютной невозможности бытия (Dasein)». Хайдеггер повторяет это апоретическое утверждение в нескольких местах своей работы, подчеркивая тем самым отличительную черту Dasein. Используя формулу, которая станет своеобразной мантрой в «Бытии и времени», он заявляет, что смерть раскрывает себя как «наиболее своя, безотносительная, не-обходимая возможность». Смерть представляет себя как «отличительное предстояние. Основа его экзистенциальной возможности в том, что присутствие себе самому сущностно разомкнуто, и именно по способу вперед-себя»[106] (выделено автором. — К. Б.). В отличие от всех прочих существ в мире бытие (Dasein) знает, что умрет.

И все же смерть не является каким-то «несчастьем», через которое Dasein «обречено» пройти. Dasein нуждается в смерти. Для Dasein смерть может стать благословением. В ее отсутствие Dasein потерпит крах, поскольку не получит доступ к глубинному смыслу собственного бытия: «Пока присутствие [Dasein] как сущее есть, оно своей „целости“ никогда не достигло»[107]. Только благодаря глубокому пониманию нашего «уже-не-присутствия-здесь» мы можем открыть то, кем являемся на самом деле. Поэтому очень важно научиться смотреть на свою жизнь с точки зрения собственного небытия[108]. Еще важнее то, что именно через наше отношение к собственной смерти мы можем индивидуализировать себя. Смерть, говорит Хайдеггер, «не индифферентно лишь „принадлежит“ своему присутствию, но обращена к нему как одинокому. Безотносительность смерти… уединяет присутствие [Dasein] в нем самом»[109]. Этот процесс индивидуализации очень важен для того, чтобы Dasein стало настоящим Dasein.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное