Уникум Потеряева

И Лия печалилась, глядя на Васю: какой красивый парень! Жалко, что не ее. Мужики глядели на нее как на пустое место, не пытались ухаживать, сделать любовницею, — лишь следователь Тягучих строил намеки, старый кобель, из таких, кто рад и кобыле… Она потянулась; хрустнули тонкие кости.

— Зачем ты пришел?

— Я по делу, Лий…

— Это-то понятно, зачем же еще… Ладно, не станем спешить: посиди, порадуй папочку. Он на седьмом небе: молодой человек в его доме, дочкин сослуживец! А вдруг ухажер?..

— Хочет замуж выдать? Ну, это для родителя естественно.

— Если бы замуж… Он хочет, чтобы я родила. И больше ничего. Нам нужно что-то… чтобы душа вырабатывала ласку, понимаешь? Иначе мы просто превратимся в двух мизантропов, ненавидящих друг друга. Как тогда жить?

Вася удивился страшной тоске, поселившейся в сердцах обитателей дома довоенной постройки. Эта тоска не закручивала тело, не пережимала глотку, как у него: она была прочная, основательная, тяжелая, долгая во времени.

— Дай вам Бог! — сказал он.

Лия зажмурила глаза, кивнула.

А Марк Абрамыч тащил уже в большую комнату чашки, блюдо с печеньем…

— Ну, начнем наш вечер! Кто начинает? Я ведь старый конферансье. Песок… варенье, печенье… Впрочем, ограничивайте себя в сладком, молодые люди: диабет — это чума нашего века.

— Папа! — нервно вскрикнула Лия.

— Молчу, дочка, молчу… Кушайте, как хотите, только следите за здоровьем… Ну, так я начну с анекдота: недавно один человек рассказывал в редакции, все жутко хохотали… Вот его сюжет: встречаются два «новых русских». Спрашивает один у другого: «Ну, как живешь, брат?» Нет, не два «новых русских», это другой анекдот, я после расскажу. Это просто два бывших одноклассника. Может быть, два однокурсника, неважно. И вот другой ему отвечает: «Ты не представляешь, какая у меня жуткая жизнь. Жуткая, ужасная, вся на грани срыва. Недавно простудился ребенок — пришлось срочно везти его во Флориду: перемена поясов, хлопоты с докторами… ну, это было что-то… Потом — жене прислали из Парижа совсем не тот костюм, который она заказывала! Скандал, разборки с торговыми агентами, хлопоты с адвокатами, дома страшная обстановка… А недавно — ты представляешь? — украли „мерседес“ у моей любовницы! Что я пережил — это кошмар. Пока утешил, пока удалось найти новый такой же — по цвету, по дизайну… все нервы, все на таблетках… Нет, похвастать нечем, жизнь такая — хоть сейчас полезай в петлю! Ну, а ты-то как живешь, брат?» — «Да понимаешь, брат — вот уже три дня не ел». «И это мне тоже знакомо. Так ведь — заставлять себя надо, бррат, з-заставлять!..». Каково, а?.. Ха-хах-ха-а!.. Здорово ведь, да?..

Вася Бяков истинные проблемы «новых русских» представлял себе весьма смутно, — поэтому лишь улыбнулся вежливо. Фельдблюм беспокойно завертелся в кресле, отсвечивая черепом.

— Пойдем, Васек, — Лия потянула оперативника за рубашку.

В ее комнате было много книг: но все только кодексы, сборники, комментарии, юридические учебники, монографии…

— Все читала? — голос Васи сделался тих, уважителен.

— Нет, это мамины книги. Моего тут нет ничего — так, несколько книжонок по криминалистике и экспертизе. Садись вот сюда, и рассказывай. Ты ведь по музею, верно?

— Как ты догадалась?

— Зачем идти вечером в незнакомый дом, если не хочешь узнать что-то, касающееся тебя лично? Ведь все вопросы можно решить и на службе, в течение рабочего дня, не так ли? Но о чем конкретно ты хочешь со мной говорить — я, право, не знаю, и теряюсь в догадках. Чужих отпечатков я там не нашла, пробы на микрочастицы — ну это же чепуха, ты сам понимаешь… Так что же?..

— Тут дело, Лийка, совсем в другом. Я теперь пробую идти иным путем: по времени, когда пропала Зоя. Раньше этот промежуток был у меня такой: от шести до восьми-двадцати. А сегодня Тягучих сказал мне, что ты в начале седьмого якобы собиралась в музей, утешить Зою. Вот и скажи: когда ты там была, сколько времени? Что она говорила, куда собиралась?