Университет

«Университет, – писал он, – способен контролировать все вариабельные факторы в пределах своих границ, начиная от размеров аудиторий и кончая температурой, пригодной для размножения насекомых, обеспечивающих рост растений на его территории. Студенты, преподаватели и сотрудники неизбежно превращаются в прислугу, которая обеспечивает удовлетворение все возрастающих и все более безумных аппетитов учебного заведения – они дерутся, убивают, умирают и спариваются ему на потеху, предлагая себя в качестве его пищи, и жертвуют собой ради монстра, требующего жизнь за жизнь».

Стивенс сравнивал эти заведения с ХЭЛом, компьютером из книги «2001 год, космическая одиссея», мыслящей сущностью, полностью контролирующей свое окружение.

И именно поэтому, по мысли Стивенса, Университет необходимо убить. Нельзя позволить ему увеличивать свою мощь. Нельзя позволить ему перейти на следующий «уровень», потому что это и является его главной целью. По Стивенсу, период роста от способности ощущать до независимости составляет четыре года – именно то время, за которое обычный студент получает университетский диплом. В конце этого временнóго периода Университет превратится во что-то новое. И оно будет совершенно независимо, свободно от границ кампуса – и практически неостановимо. Будучи бестелесной, невещественной сущностью, оно не будет ограничиваться какими-либо физическими формами. И тогда уже будет невозможно остановить его рост и распространение на какой-нибудь перекресток, торговый центр, жилой микрорайон…

Или на город.

В своей «диссертации» Стивенс отметил, что все три учреждения, о которых в ней говорилось, «умерли» до окончания четвертого года.

Сандерсон-колледж сгорел дотла.

Окхерст-колледж был разрушен до основания ураганом Хьюго.

Спрингфилдский государственный оказался на пути торнадо.

Конечно, все они отстроены заново, но на новых площадках. И поэтому то «счастливое обстоятельство», объединившее дизайн, расположение и окружение старых зданий и послужившее катализатором «жизни» этих университетов, перестало существовать, и его уже не вернуть.

Йен смутно помнил, что несколько лет назад читал что-то о Сандерсон-колледже, но не мог вспомнить ничего об Окхерсте или Спрингфилде.

В конце своей работы Стивенс приводил список наблюдаемых учебных заведений, демонстрирующих «разумные», как он их назвал, тенденции.

Одним из них был университет в Мехико.

А еще – университет в Брее.

Йен посмотрел на затянутое смогом белое небо за окном. Сама по себе теория была очень странная, более дикая, чем содержание многих романов ужасов, которые он в этом семестре проходил со студентами, но что-то в цифрах и выводах Стивенса заставило его задуматься. Никаких доказательств главного тезиса в работе не было, и мало что в ней поддерживало основную мысль об Университете как о живом существе; но хотя сделанные выводы могут быть и неправильными, проявления… хм, Зла невозможно игнорировать. И каким бы ни был его источник, какой бы ни была его цель, во всех трех учреждениях Зло процветало. И продолжает процветать в Университете Бреи.

Зло.

Этого слова в «диссертации» Стивенса не было, хотя он часто упоминал его в разговоре. Что же могло изменить объективный подход автора?

Йен вспомнил о его руке без обручального кольца.

Может быть, один из университетов убил его семью?

В дверь постучали, и Йен буквально подпрыгнул.

Смутившись, хотя этого никто не видел, он встал и открыл дверь. Студент, стоявший перед ним, смутно напоминал ему кого-то, но Эмерсон не знал, преподает ли он у него или просто видел где-то в кампусе. Поэтому Йен надел на себя пустую и безразличную улыбку и спросил:

– Что я могу для вас сделать?

– Меня зовут Джим Паркер; в этом семестре я редактор университетской газеты, и…

– Я вас слушаю, – поторопил его Йен.

– Вы, наверное, меня не помните… – Джим замолчал и покачал головой. – Не знаю, как это сказать, поэтому начну с самой сути. Вы верите в привидения, доктор Эмерсон?

– Я верю в них как в межкультурный, социологический феномен, – Йен нахмурился, – как в элемент мирового фольклора, как в очень мощную литературную метафору. Но если вы спрашиваете, верю ли я в то, что в физическом мире реально существуют привидения и призраки, то, боюсь, должен буду разочаровать вас и ответить «нет».

– У вас нет опыта столкновения со сверхъестественным?

– Нет, – медленно произнес Йен.

– И вы не думаете, что в этом Университете происходит нечто странное?

Эмерсон молча смотрел на юношу, стараясь не обращать внимания на непонятное дрожание в животе.

– Я спрашиваю потому, что не так давно видел этого дядьку, профессора, как мне кажется, перед Нельсон-холлом. Было уже поздно, после десяти. Я только закончил работу над газетой и шел к машине, когда он остановил меня и стал говорить о Зле, захватившем универ, и о том, что мы должны взорвать его. Он посоветовал поговорить с вами – якобы вы знаете, о чем идет речь.

Сердце Йена отчаянно колотилось, но он заставил себя сохранять спокойствие.

– И вы ему поверили?