Университетский вопрос в России

Особенно высокого подъема и сильного напряжения достигает то чувство незаинтересованного воодушевления, которое мы назвали «научным чувством», в области научного творчества в моменты творческого «вдохновения» и созерцания впервые новой истины, особенно если она освещает большие, темные прежде пространства. Такой впервые увиденный свет представляется особенно чудным и вызывает подчас экстаз и сильное физическое потрясение. Бывают, конечно, миражи, большие печали и разочарования, и абсолютной гарантии против этого почти никогда не бывает. Нечто подобное пришлось переживать довольно широким кругам образованной публики по поводу известия об открытии проф. Кохом средства излечения чахотки. Некоторые профессора-старики, покрытые славою и сами сделавшие великие открытия, объявляя в аудиториях содержание полученной из Берлина телеграммы, плакали от волнения, энтузиазм в аудиториях (например, Гейдельбергского университета) был неописуем. Дальнейшие вести причинили многим, конечно, горькое разочарование.

Эмоциональное действие научных идей, конечно, не ограничивается моментом первого появления. Характер чувства меняется, оно получает более спокойный характер, но подчас сохраняет или приобретает большую силу, и власть, и способность воодушевлять на великие подвиги. Как показывает история науки, в особенности в периоды гонения воодушевление и преданность научным идеям доходит со стороны авторов их подчас до готовности потерпеть за них смерть, например до предпочтения мучительной смерти на костре отречению от найденной научной истины.

В Новое время, вообще чуждое гонений за научные истины, воодушевление и преданность научным идеям выражаются и проявляются в менее героической, но подчас тоже не чуждой больших жертв и самоотречения форме, например в виде посвящения всей жизни тяжелому и упорному труду фактической проверки, разработки, развития и отделки известной идеи или системы идей, иногда соединенному не только с отказом от разных житейских благ, удовольствий и развлечений, но и от необходимого для элементарного физического благосостояния и здоровья отдыха. Вещественные и характерные иллюстрации к этому представляют подчас своеобразные ходячие мумии, желтые и высохшие, так что старый потертый сюртук висит как на колышке каком-то. Так изображаются типы ученых, между прочим, в немецких юмористических журналах, в иллюстрациях к анекдотам на тему об ученой рассеянности и забывчивости под влиянием идейной жизни не от мира сего. Но это материал для размышлений не только юмористического свойства, хотя подлинные воплощения ученого аскетизма подчас превосходят эти типические изображения, так сказать, еще большею резкостью и типичностью. Например, живой скелет Моммзена имеет форму пишущего человека и во время ходьбы, во время передвижения этой своеобразной тени человека, способной внушить своим появлением скорее мистические, нежели юмористические, чувства.

Другого рода вещественные иллюстрации к сказанному выше – некоторые книги. Иногда уже объем этих книг и характер примечаний к тексту наглядно свидетельствуют о таких подвигах упорного и напряженного труда, терпения и энергии в течение десятков лет, какие в других областях жизни едва ли вообще случаются. Другие книги дают подобное же свидетельство только при более близком ознакомлении с их содержанием (например, труды Канта, Дарвина и т. п.).

Некоторую роль в этой области играют, конечно, и слава, и честолюбие. Но не следует преувеличивать значение этого фактора. Стремление к научной славе играет часто более или менее сильную вспомогательную или, пожалуй, иногда даже решительно преобладающую роль главным образом в начале ученой деятельности, в области первых успехов, до приобретения славы или в начале ее. Иногда, особенно в начале углубления в науку, играют большую роль и чувства, и соображения еще менее высокого свойства, например карьерные соображения.