Университеты

Несмотря на всё сочувствие, комиссар оказался въедливым и дельным дядькой. Перескакивая с темы на тему, он раз за разом возвращался к интересующим его вопросам, задавая их будто бы под разными углами. Поскольку скрывать в общем-то нечего, то специфическая манера разговора, пусть и утомительная, меня особо не раздражала.

Выдоив меня, кажется, до капли, Дюран сожалеюще посмотрел на опустевшую чашку и покатал языком изнутри щёк. Решив, что кофе его организму пока достаточно, он закурил, и пригласил ввести Илью с Адамусем.

— Служба, — виновато улыбнулся комиссар, поняв моё состояние, — я ни в коем случае не причисляю вас к обвиняемым, но дело может оказаться с…

… политическим душком.

Получасом позже прибыл Сниман при всех регалиях, настроенный боевито и ругательно. Багровея мордой лица и вбивая каблуки в пол, он ворвался в кабинет и разорался было, но увидев мирный настрой нашей беседы, быстро сдулся.

— Фу ты… выдохнул он, залпом выпив предложенный коньяк, — мне тут наговорили столько, что я уже думал в ружьё всех поднимать! Так что тут?

Вкратце рассказали ему о произошедшем, и генерал, не без труда продравшись через дрянной немецкий Дюрана, быстро вцепился в суть.

— Говорите, претензий нет? Точно? — он будто выцелил комиссара, и тот даже подобрался перед старшим по званию.

— Так точно! — и тут же, будто опомнившись, хмыкнул смущённо и чуточку нарочито ссутулился, — С самого начала суть дела ясна была, месье генерал. Это ни…

— Сейчас парням отбой скажу, — перебил его африканер, — а то мало ли!

— Однако… — присвистнул комиссар, когда Сниман вышел.

— Не шутил, — кивнул я.

— Однако… — повторил разом вспотевший полицейский, представляя себе дипломатические последствия.

Вернувшись, Сниман уже более дотошно изучил дело, хмурясь всё больше и больше.

— Лайковая перчатка, набитая дробью… — повторил он, и в голосе генерала послышался лязг взводимого затвора.

— Гасило, — пояснил я, — старый трюк уголовников, когда нужно надёжно вырубить человека, не проломив ему череп. Правда, обычно используют всё-таки мешочек с песком или дробью, о перчатках доселе не слышал. Впрочем, вполне надёжно. Вроде как стянул с одной руки, и придерживаешь второй в благородной задумчивости. Кто там будет присматриваться?

— Русские, — лязгнул Синиман голосом.

— Сказано была на русском, — подтвердил я, и генерал ожёг полицейского глазами, будто виноватя в чём-то. Формальности завершили очень быстро, и вскоре нас отпустили, снова заверив в отсутствии претензий.

[i] Эже́н Франсуа́ Видо́к (фр. Eugène-François Vidocq; франц. произношение: /øʒɛn fʁɑ̃swa viˈdɔk/; 24 июля 1775 — 11 мая 1857) — французский преступник, ставший одним из первых современных частных детективов и «отцом» уголовного розыска в его современном виде.

Глава 19

— Уши надрать, говоришь? — повернулся я к Мишке, наливаясь яростью. Пальцы сжались, ломая ручку, и чернила с кончика пера брызнули на бумаги, разложенные на столе.

Брат, пожав молча плечами, развернул соседний стул и оседлал верхом, положив голову на скрещенные руки. Фыркнув раздражённо, я вытер руку салфеткой и промокнул, насколько можно, чернила со стола и с бумаг.

Оттирая с излишней силой старенький стол, я понемногу успокоился, и ругнувшись пару раз, снова сел, чуть развернув стул и положив левый локоть на столешницу. Санька, слышавший нас из кухни через раз, отложил недочищенную картошку, и наспех сполоснув руки, встал в гостиной у окошка, растопырив любопытные уши, розово просвечивающие на солнце.

— Всё… давай дальше, — разрешил он Мишке.

— Они говорят, а точнее… — усмехнулся Пономарёнок, — мне передали, что они так сказали.

— Н-да… интриги мадридского двора, — помассировал я уставшие глаза, остывая окончательно, — игра в испорченный телефон какая-то. Все всё понимают, а концов не найдёшь.

— Угум. Посольский «случайно», — выделил Пономарёнок голосом, — услышал о происшествии, и оказался в больнице, когда им ещё не успели оказать помощь. Соответственно, допроса никакого и не было, зато тотчас почти завалили ворохом протестных бумаг.

— Мусор, — оскалился я.

— Так-то да… — пожал плечом Мишка, не став развивать тему.

— А дробь в перчатке? — приподнимаю бровь.

— Купил, а упаковка рассыпалась, вот в перчатку и собрал, чтоб не мусорить.

— Угу… стало быть, не сдержался патриот при виде некошерного меня, а всё остальное — сплошная череда случайностей и наговоры?

— Получается, так, — флегматично отозвался брат.

— Н-да, весело живём! Уши, надо же…

— Этот кусок плана не самый глупый, — не разделил моего скепсиса Мишка.

— Стратегия… хм, или я чего-то сильно не понимаю, или это игра на уровне приближённых одного из Великих Князей, — продолжил он, — Обронил Его Императорское Высочество словечко о своём к тебе неудовольствии, а приближённые и рады стараться.

— Сюр!

— Думаешь? — усмехнулся брат.