Университеты

— Хм… — Лепин зажевал ус, переглядываясь с комиссаром, — хотелось бы сказать, что Англия, но во Франции полно диалектов, и для многих наших граждан французский язык не вполне… хм, родной. Набрать местную шваль, а тем более шваль приблудную, мог кто угодно.

— Итак, месье… — мягко подхватил инициативу комиссар, — поведение девицы в кафе не вызвало никаких подозрений?

— Никаких, — сдержанно кивнул брат, — несмотря на весь романти́к, я бы заметил, если бы мне попробовали подсыпать что-то в кофе. Единственное, вкус пирожного показался непривычным и излишне ярким, но я не так часто их ем, так что судить не возьмусь.

— Как интересно… — задумчиво сказал комиссар, — простите, месье! Очень уж интрига выходит дорогой! Для вашего отравления хватило бы и подкупленного официанта, но неизвестные нам похитители обставили дело много тоньше и надёжней, что не может не впечатлять!

— Размах, — кривовато улыбнулся брат.

— Верно! — жизнерадостно улыбнулся комиссар, — Кхм… простите. А дальше…

— … снижение критичности, — без эмоций продолжил Мишка, — и острый приступ сатириазиса[i], так что предложение проехать к ней показалось вполне естественным.

Он весьма сухо рассказал о своём пробуждении и сопровождающих его эффектах.

«— Надо бы кровь на анализ взять» — мелькнуло у меня, да и не задержалось в голове.

— Кровь? — удивился Лепин, переглядываясь с комиссаром, — А ведь и в самом деле! Очевидная, казалось бы… Бертран! Да, быстро… и пусть всё оборудование захватит! В самом-то деле!

— … да, пластырем телесного цвета пилка… — врал зачем-то Мишка, — не нашли при обыске.

«— А… ну да, ну да… хороший козырь в рукаве не помешает! Нитка, ну надо же! И чорт его знает, как в голове всплыло и зачем рассказывал, а вишь ты, пригодилось!»

Блуждания свои по катакомбам Мишка описал без особых эмоций, и только при рассказе об оссуарии[ii] чувства копьём пробили броню его сдержанности.

— Никогда этого хруста не забуду, — криво улыбнулся Мишка, идя пятнами, — как я по костям…

Все нам стало не по себе, а несколько человек, равно как африканеров, так и французов, забормотали тихохонько молитвы.

— Помогли, — убеждённо сказал молчавший доселе Санька, сбиваясь на русский, — не простые косточки… я чай, догадаться вот так вот стену ковырнуть, это тебя Бог надоумил.

К изрядному моей досаде и Мишкиному смущению, религиозная составляющая события захватила большинство присутствующих, едва не превратившись в занятие по богословию. Сошлись, однако же на том, что — да, элемент чуда в этом точно есть…

— … тем более, ты именно через костницу в посещаемые коридоры и выбрался, — подытожил Санька.

— Ну… да, — вздохнул Пономарёнок, — а всё равно… хруст этот под башмаками…

… и улыбнулся бледно.

К вечеру ближе, когда все допросы и анализы закончились, даны интервью репортёрам, а я успел съездить и вернуться из посольства, Мишка отживел мал-мала, перестав напоминать скверно сделанную марионетку. С отвращением отказываясь от мяса, он зажирал пережитое сдобой и фруктами, запивая сладченным чаем.

С нами он мог не показывать себя статуей самого себя, и я даже не знаю, как он продержался эти несколько часов! Особенно когда репортёры… вот уж точно, шакалы пера! Вопросики некоторые не на грани, а за гранью.

Ничего, запомнил, и… ответочка прилетит. Без криминала, а так… кого пригласить на мероприятие, а кому — зась! Не газете, а персонально. Падле!

— Минимум по трое теперь ходим, — постановил я, — а то очень уж…

— Когда нам ту записку принесли, — тихо сказал Санька, — ну… што тебя похитили и такое всё, я… мы чуть с ума не спятили. Там, в Африке, проще. Понятно, кто друг, а кто враг. А здесь… вот так вот, в кафе?

— И знаете, — он обвёл нас взглядом, — мне это очень… очень не нравится! Я не я буду… а ответить — надо! И очень…

Сжав костистый кулак добела, Чиж замолк, и только подрагивающая верхняя губа выдавала волнение. Такое себе… медоедовское!

— Будем искать, — соглашаюсь с ним, — полиция, это одно, а если подключить наши деньги и поднять апашей, совсем другое! Это ведь уже не криминал, братцы, а политика… так што не будут прикрывать своих, тем более — деньги! А потом уже — да! Художественная резня. Кто бы они ни были!

* * *

— Ночь не спал, — с утра сказал Мишка, размешивая кофе, — всё думал… Да не смотрите так! Как… не знаю на кого! Жив, здоров, а остальное… Кхм! Так о чём это я? Ах да… Искать их можно, и я бы даже сказал — нужно. Не месть даже, а просто — штоб неповадно. Государство у нас молодое, и поставить себя надо сразу — ух! Чтоб даже думать не в тут сторону боялись!

— Намажь и мне круассан… — буднично прервался он, — ага, спасибочки!

Кусанув выпечку, он замычал блаженно, двигая челюстями и закатывая глаза.

— Поставить себя, эт святое… — Мишка шумно сёрбнул кофе, — но под эту сурдинку можно и в катакомбах полазать, а?

— Та-ак… — отставив кружку, намазываю ему маслом ещё один круассан, — ты ешь, ешь! Хорошие мысли тебе под еду приходят, правильные!

— Я што-то не понял, — захлопал глазами Адамусь.

— Катакомбы, — снисходительно пояснил Санька, — это такой лабиринт, в котором можно заблудиться, а можно…