Unknown

Стены гимнастического зала становились перед их глазами невероятно прозрачными, потолок распахивался словно цветок, открывая яркое небо над Висячей скалой. Тень Скалы плыла и переливалась, как вода по мерцающей равнине, а они сидели на пикнике на тёплой сухой траве под эвкалиптовыми деревьями. У ручья разложен обед. Они видят корзинку с продуктами и весёлую Мадмуазель в тенистой шляпе, протягивающую Миранде нож, чтобы та разрезала пирог в форме сердца. Они видят Мэрион Куэйд, с сэндвичем в одной руке и карандашом в другой; и мисс МакКроу, забывшую о еде и прислонившуюся к дереву в красно-коричневой накидке. Они слышат, как Миранда желает здоровья Святому Валентину, крики сорок и плеск шумящей воды. Затем Ирма в белом муслиновом платье, встряхивает локонами и смеётся с Миранды, моющей чашки в ручье… Миранда без шляпы, её жёлтые волосы блестят на солнце. Без Миранды пикник был бы грустным… Снова в ослепительном свете мелькает Миранда. Она как радуга… О, Миранда, Мэрион, где же вы…? Тень скалы становилась темнее и больше. Они сидят на траве и не могут пошелохнуться. Жуткие очертания – оживший монстр – пробирались к ним через равнину, отбрасывая камни и валуны. Теперь они стали так близко, что было видно разломы и впадины, где потерявшиеся девочки гнили в грязной пещере. Младшеклассница вспомнила Библию, где написано, что тела мёртвых полны извивающихся червей, и бурно вырвала на засыпанный опилками пол. Кто-то опрокинул деревянный табурет и Эдит громко закричала. Мадмуазель, узнав гиений клич истерии, спокойно подошла к краю помоста с безумно колотящимся сердцем.

- Эдит! Перестань издавать этот ужасный звук! Бланш! Юлианна! Тихо! Все – тихо!

Слишком поздно, слабый голос властедержащей никто не услышал – тлеющие чувства, долго скрываемые под тяжестью серого порядка и тайных опасений, взвились пламенем.

На крышке пианино стоял маленький латунный гонг, обычно служивший для призыва к порядку. Приложив всю силу своей стройной руки, Мадмуазель ударила в него. Младшая воспитательница отступила за табурет для фортепьяно.

- Бесполезно, Мадмуазель. Они не заметят ни гонг, ни что-либо ещё. Класс полностью вышел из-под контроля.

- Постарайтесь выбраться из комнаты через боковую дверь, чтобы они вас не заметили и приведите директрису. Это опасно.

Младшая воспитательница усмехнулась:

- Вы боитесь, не так ли?

- Да, мисс Ламли. Очень боюсь.

Над морем толкающихся плеч и голов, в окружении смеющихся и рыдающих девочек стояла Ирма – пучок алых перьев на шляпке дрожал, поднимаясь и падая раненой птицей. Голос зла клокотал по мере того как усиливалось буйство.

Годы спустя, когда мадам Монпелье рассказывала внукам странную историю о панике в австралийском классе – «50 лет назад, mes enfants, но мне всё ещё это снится», - сцена принимала очертания кошмара. Grandmère²⁰ вероятно путала её с одной из тех чудовищных гравюр о Французской революции, так сильно напугавших её в детстве. Она вспоминала ужасные чёрные спортивные панталоны, инструменты пыток гимнастического зала, искаженные от истерики лица учениц, растрёпанные космы и клешнеподобные руки.

- Каждую секунду я думала, что они сорвутся и разорвут её в клочья. Месть, бессмысленное, жестокое мщение. Вот чего они хотели… Теперь я всё поняла. Отомстить этому прекрасному маленькому созданью, которое стало невинной причиной стольких страданий…

Сейчас, в погожий мартовский день 1900 года, молодой французской учительнице Диане де Пуатье нужно было столкнуться с ужасной реальностью и как-то справиться с ней своими силами. Подобрав широкие шелковые юбки, она легко спрыгнула с помоста и направилась к толкающейся группе. Что-то подсказало ей идти мерными шагами с высоко поднятой головой.

Тем временем поникшая и совершенно ошарашенная Ирма была на грани удушья. Чувствительную Ирму, не переносящую все женские ароматы и уверявшую, что она слышит запах мятных леденцов мисс Ламли на расстоянии шести футов, по непонятной причине окружили гневные лица, находившиеся в отвратительной близости к её собственному. Совершенно расплывшийся перед глазами маленький курносый нос Фанни втягивал воздух как терьер, выставив наружу щетинистые волоски. Распахнутый пещерой рот с золотым зубом – скорее всего, Джулианны, - показывал сочащийся слюной язык. Их жаркое кислое дыхание накатывало на её щёки. Разгорячённые тела наседали на нежную грудь. От страха она закричала и тщетно попыталась их оттолкнуть. Где-то на заднем плане появилось лунообразное бестелесное лицо:

- Эдит! Ты!

- Да, милая я.

В новой роли зачинщика Эдит была вне себя, самодовольно маша коротким, толстым указательным пальцем.

- Давай, Ирма, расскажи нам. Мы ждали достаточно.

Началась толкотня и бормотание.

- Да, Эдит права. Ирма… расскажи нам.

- Что? Вы все с ума посходили?

- О Висячей скале, - сказала Эдит, пробиваясь в перёд. – Мы хотим знать, что случилось с Мирандой и Мэрион Куэйд.

Молчаливые новозеландские сёстры, редко говорившие внятно, громко добавили:

- Никто в этой крысиной дыре ничего нам не говорит!