Unknown

Я задержалась, чтобы поцеловать Джейми – он откликнулся с таким упоением, что моя нижняя губа слегка запульсировала. Я решительно отвергла возможность увидеть его в следующий раз разорванным в клочья. Мне и прежде несколько раз приходилось сталкиваться с ней, и, хотя опыт не делал ее менее пугающей, я научилась ее игнорировать.

Или, по крайней мере, думала, что научилась. Я сидела в главном трюме, практически в полной темноте, вдыхая затхлую вонь трюмных вод и прислушиваясь к тому, что без сомнения, являлось крысами, которые шебуршились в цепях. И мне с большим трудом удавалось игнорировать грохот орудийных лафетов, раздающийся сверху.

Только четыре пушки размещались на борту «Аспида», но это были двенадцатифунтовые орудия - тяжелое вооружение для береговой шхуны. «Чирок» же, оборудованный как океанское торговое судно, которое могло отбить любую атаку, имел по восемь шестнадцатифунтовых пушек на борт, две карронады на верхней палубе, а также кормовое и два носовых орудия.

– Его миновала участь стать военным кораблем, – объяснил мне Абрам, после того, как попросил меня описать вооружение «Чирка». – И, вероятно, он не станет пытаться захватить или потопить другое судно, потому что не возьмется перевозить огромный груз, даже будь он построен для этого, в чем я сильно сомневаюсь. И еще: вряд ли капитану Стеббингсу удастся подчинить себе хотя бы часть той команды, так что мы не должны унывать, – он говорил с колоссальной уверенностью, которую я нашла забавной и странным образом успокаивающей. Казалось, он понял это, потому что склонился вперед и нежно погладил мою руку.

– Сейчас вам не нужно беспокоиться, мэм, – сказал он. – Мистер Фрейзер сказал мне, что я ни в коем случае не должен допустить, чтобы вы пострадали, и я этого не допущу – будьте уверены!

– Спасибо, – со всей серьезностью ответила я. Не желая ни смеяться, ни плакать, я откашлялась и спросила: – Ты знаешь, что стало причиной неприязни между капитаном Хикманом и капитаном Стеббингсом?

– Да, мэм, – тут же ответил Абрам. – Капитан Стеббингс был местной чумой в течение нескольких лет. Он останавливал суда, которые не имел никакого права обыскивать, забирал легальные грузы, называя их контрабандой, и никто не сомневался, что ни один из товаров никогда не окажется на таможенном складе! – добавил он, очевидно цитируя то, что слышал уже не раз. – Но, на самом деле, это то, что случилось с «Аннабель».

«Аннабель» – это был большой кеч, принадлежавший брату капитана Хикмана. «Питт» остановил ее и попытался завербовать членов ее экипажа. Тео Хикман запротестовал, началась потасовка, и Стеббингс приказал своим людям стрелять в «Аннабель», что привело к смерти трех членов команды. Среди них был и Тео Хикман.

Произошедшее вызвало большой общественный резонанс, и капитана Стеббингса даже попытались привлечь к ответственности за содеянное. Однако, капитан утверждал, что ни один из местных судов не имеет права судить его за что бы то ни было. А если кто-нибудь хочет подать против него иск, то сделано это должно быть в английском суде. И местные судьи согласились с этим.

– Это было до войны, объявленной в прошлом году? – с любопытством спросила я. – Ведь, если после...

– Задолго до, – подтвердил молодой Зенн. – Все же, – добавил он с праведным негодованием, - они трусливые псы, которых следует облить смолой и извалять в перьях – большинство из них, и Стеббингс тоже!

– Не сомневаюсь, – сказала я. – Думаешь...

Но возможности узнать его мнение больше не было, потому что в этот момент корабль резко накренился, швырнув нас обоих на мокрые доски, и звук сильного и протяжного взрыва сотряс воздух вокруг.

Я сразу не поняла, какой корабль стрелял, но мгновение спустя пушки «Аспида» прогрохотали над головой, и стало ясно, что первый залп произвели с «Чирка».

Ответ «Аспида» был нескоординированным, наверху пушки по правому борту палили, в общем-то, с произвольными интервалами, перемежаясь слабыми хлопками ружейных выстрелов.

Воспротивившись галантным попыткам Абрама, который бросился прикрывать меня сверху своим тощим тельцем, я перевернулась и встала на четвереньки, внимательно прислушиваясь. Раздавались многочисленные крики, но слов было не разобрать, хотя пальба прекратилась. Насколько я могла судить, вода у нас нигде не просачивалась, так что, видимо, повреждений ниже ватерлинии не имелось.

– Они же не сдались, верно? – поднимаясь на ноги, разочаровано проговорил Абрам.

– Сомневаюсь.

Опершись рукой на большую бочку, я встала. Главный трюм был забит так же тесно, как и дальний, но только крупногабаритными грузами: мы с Абрамом едва могли протиснуться между сетчатым навалом клетей и рядами бочек – от нескольких из них сильно пахло пивом. Корабль в данный момент имел крен на одну сторону. Мы, должно быть, возвращались – вероятно, чтобы совершить еще одну попытку. Колеса пушечных лафетов елозили по палубе наверху – да, их перезаряжали. «Кого-нибудь уже ранило? – размышляла я, – И что, черт побери, я буду с этим делать, если это так?»

Сверху донесся звук единственного пушечного выстрела.