Unknown

Дэнис Рэндалл-Айзекс – сын англичанки по имени Мэри Хокинс и британского офицера - некоего Джонатана Вулвертона Рэндалла, ныне покойного капитана драгун, который погиб при Каллодене. Мать все еще жива и замужем за евреем по имени Роберт Айзекс – торговцем в Бристоле. Он также жив и владеет половиной складского помещения в Бресте.

Дэнис – один из твоих чертовых политиканов, связанных с Жерменом, но я не могу отыскать что-то кроме этого, не раскрываясь, чего тебе бы не хотелось. Вообще ничего не могу отыскать в этом гребанном Бате.

О Ричардсоне ничего толком не слышал, но вскоре узнаю. Направил письма некоторым людям в Америке. Да, спасибо, я очень осторожен, впрочем, как и они.

Здесь Джон Бергойн, он проходит курс лечения. Крайне самодовольный, поскольку Жермен одобрил его план вторжения из Канады. Я рекомендовал ему Уильяма, так как тот хорошо знает французский и немецкий, а у Бергойна есть некоторое количество брауншвейгцев (немецкие войска, сдаваемые в аренду другим государствам прусским императором – прим. пер.). И все же, скажи Вилли, чтобы он был осторожен: кажется, Бергойн мнит себя главнокомандующим американской армии - полагаю, эта мысль, скорее всего, станет сюрпризом – как для Гая Карлтона, так и для Дика Хау. «Trois Flèches». Три стрелы. Кто третья?»

Лондон

26 марта 1777

Общество ценителей английского бифштекса, джентльменский клуб

– КТО ТРЕТЬЯ? – потрясенно повторил Грей, уставившись на только что открытую записку.

– Третья – что? – Гарри Кворри передал свой промокший плащ распорядителю и тяжело опустился в кресло возле Грея, облегченно вздыхая и протягивая руки к огню.

– Зубы господни, я продрог до костей! И посреди вот этого ты собираешься в Саутгемптон? – он простер большую замерзшую руку в сторону окна, которое обрамляло мрачный вид на ледяной дождь, льющий почти горизонтально земле из-за ветра.

– До завтра – нет. Возможно, к тому времени погода наладится.

Гарри бросил в окно полный сомнения взгляд и покачал головой.

– Без шансов. Распорядитель!

Мистер Бодли уже направлялся к ним, пошатываясь под тяжестью подноса, на котором расположились печенье с тмином, бисквит, клубничный джем, мармелад, горячие, намазанные маслом булочки в корзинке, укрытой белой льняной салфеткой, густые сливки, миндальное печенье. Были там и тосты с сардинами, горшочек с печеной фасолью, беконом и луком, тарелка с ломтиками ветчины и корнишонами, бутылка бренди, два стакана и – видимо, на всякий случай – дымящийся чайник и две фарфоровые чашки на блюдечках.

– А! – обрадованно воскликнул Гарри. – Вижу, вы ждали меня.

Грей улыбнулся. Если не случалось участие в военных действиях или вызов на службу, по средам Гарри Кворри неизменно появлялся в Бифштекс-клубе в четыре тридцать.

– Я предположил, что тебе необходимо подкрепиться, учитывая, что Хэл на больничном.

Гарри был одним из двух старших офицеров полка – но Хэл, также являясь военачальником, создал этот полк и содержал его. Не все полковники осуществляли оперативное руководство собственными воинскими подразделениями, но Хэл – да.

– Чертов симулянт, – сказал Гарри, потянувшись за бренди. – Как он?

– Вполне в своем репертуаре, судя по его письмам.

Грей передал Кворри вскрытое письмо, которое тот прочел, постепенно расплываясь в улыбке.

– Ага, Минни приведет его в порядок на раз-два-три, – Гарри отложил письмо, кивнув в его сторону, пока поднимал бокал. – Кто такой Ричардсон, и почему ты хочешь узнать о нем?

– Иезекиль Ричардсон, капитан. Улан, но откомандирован для разведывательной работы.

– О, шпиончик, да? Один из экземпляров твоего Черного кабинета? – Кворри сморщил нос, хотя было не совсем понятно – относилось это к замечанию про шпионов или к блюду из тертого хрена, сопровождавшему сардины.