Unknown

В разговорах она перескакивала с одной темы на другую, и скачки становились все шире и сумасброднее. Теперь она переходила от далёкого прошлого (идеализированного детства в штате Мэриленд) в столь же далёкое будущее – весьма жуткое, в котором мы все были либо убиты британской армией, либо взяты в плен индейцами и в результате изнасилованы или расчленены. Причём эти действия часто выполнялись одновременно, хотя я ей говорила, что у большинства мужчин нет для этого ни необходимой концентрации, ни координации. Пока что миссис Рейвен могла сосредоточиться на чём-то находящемся непосредственно перед ней, но ненадолго.

– Как думаешь, ты можешь поговорить с её мужем? – спросила я Джейми, который вошёл на закате сказать мне, что видел, как она, считая себе под нос, медленно бродила кругами вокруг большой цистерны у плаца.

– Ты думаешь, он не заметил, что его жена сходит с ума? – ответил Джейми. – Если не заметил, то, наверное, не обрадуется тому, что ему скажут. А если заметил, – логично добавил он, – каких действий ты от него ожидаешь?

Фактически с этим мало что можно было сделать – только присматривать за ней, стараясь немного обуздать её наиболее живые фантазии, или, по крайней мере, не давать ей рассказывать о них самым впечатлительным пациентам.

Однако со временем странности миссис Рейвен стали бросаться в глаза не намного сильнее, чем страхи большинства обитателей форта, особенно женщин, которые только и могли, что ухаживать за детьми, стирать бельё – на берегу озера под строгой охраной или маленькими группками рядом с кипящими котлами, – и ждать.

Леса были небезопасны: несколькими днями ранее всего в миле от форта нашли двух убитых часовых сторожевой заставы со снятыми скальпами. Эта жуткая находка наихудшим образом повлияла на миссис Рейвен, и я не сказала бы, что мне она придала храбрости. Я уже не могла с прежним удовольствием всматриваться с равелина в бесконечные мили густой зелени; сама мощь леса казалась сейчас угрожающей. Мне по-прежнему хотелось чистого белья, но у меня мурашки бегали по коже, если я покидала форт.

– Тринадцать дней, – сказала я, проводя пальцем по дверному косяку нашего убежища.

Ничего не говоря, Джейми сделал на косяке зарубки по числу дней своего контракта и каждый вечер перед сном перечёркивал одну.

– А в тюрьме ты делал зарубки?

– В Форт-Уильяме и в Бастилии – нет, – подумав, ответил он. – В Ардсмуире… Ага, мы там делали зарубки. Наши приговоры сроков не имели, так что не за чем было следить, но мы потеряли так много и так быстро… Казалось важным хотя бы что-то контролировать, даже если это просто дни недели.

Джейми подошёл и встал около меня, глядя на косяк двери с длинным рядом аккуратных зарубок.

– Думаю, я мог бы поддаться искушению и сбежать, – очень тихо сказал он. – Если бы Йен был с нами.

Эта мысль не раз приходила мне в голову, и я знала, о чём думает Джейми. С каждой секундой становилось всё очевиднее, что форт не сможет выдержать атаки тех сил, которые (несомненно) уже приближались. Разведчики всё чаще приходили с донесениями об армии Бергойна. Они мгновенно исчезали в комендатуре и так же торопливо вылетали из форта вновь, и уже через час все знали, какие новости те принесли, – пока что очень немного, но и эта малость уже тревожила. И всё же Артур Сент-Клэр просто не мог заставить себя отдать приказ об эвакуации форта. (Артур Сент-Клэр – историческое лицо, американский военачальник, сдавший форт Тикондерога (1736 или 37, Хайленд, – 1818, штат Пенсильвания). – прим. пер.)

– Это пятно на его репутации, – произнёс Джейми с бесстрастностью, выдающей его гнев. – Для него невыносимо, если будут говорить, что он потерял Тикондерогу.

– Но он её потеряет, – сказала я. – Неизбежно, разве нет?

– Потеряет. Но одно дело, если он будет сражаться и потеряет её. Сражаться и отдать форт превосходящей силе противника – почётно, но оставить его врагу без боя? Сент-Клэр не может примириться с этим. Хотя он и не злодей, – задумчиво добавил Джейми. – Я ещё раз поговорю с ним. Мы все поговорим.

Под «всеми» он имел в виду командиров ополчения, которые могли позволить себе высказываться смело и откровенно. Некоторые офицеры регулярной армии разделяли чувства ополченцев, но субординация не позволяла большинству из них говорить Сент-Клэру всё, что они думают.

Я тоже не считала Артура Сент-Клэра злодеем, как и глупцом. Он знал (должен был знать), чего будет стóить сражение. Или капитуляция.

– Знаешь, он ждёт Уиткомба, – будничным тоном сказал Джейми. – Надеется, что тот сообщит ему, будто у Бергойна нет практически никакой артиллерии.