Unknown

Возможно, краткость ответа и была спровоцирована необходимостью поедания пирога, но я заметила, как в Джейми что-то едва заметно изменилось, и замерла, глядя на него.

– А ты знаешь, где Йен сейчас?

– Более или менее.

То, что Джейми упорно глядел на мясной пирог, подтвердило мои подозрения.

– Хочу ли я знать, чем он занимается?

– Нет, не хочешь, - решительно ответил он.

– Ох, Боже.

ЙЕН МЮРРЕЙ, аккуратно уложив волосы медвежьим жиром и воткнув в них пару перышек индейки, снял рубашку и, свернув, оставил ее вместе со своим потрепанным пледом под бревном. Приказав Ролло охранять все это, он пересек открытый участок поляны в направлении лагеря англичан.

– Стой!

Йен повернулся к окликнувшему его дозорному с выражением скучающего безразличия на лице. Часовой – мальчишка лет пятнадцати – держал мушкет, чье дуло заметно дрожало, и Йен надеялся, что болван не пристрелит его по неосторожности.

– Разведчик, – только и сказал он и прошел мимо часового, не обернувшись, хотя и его не оставляло ощущение, будто между лопатками ползает паук. «Разведчик, – подумал Йен и почувствовал, как поднимается маленький пузырек смеха. – Что ж, в конце концов, это правда».

По лагерю он прошел в той же манере – не обращая внимание на взгляды, хотя большая часть тех, кто его замечал, лишь мельком осмотрев его, отворачивались.

Штаб-квартира Бергойна сразу же бросалась в глаза – большущий шатер из зеленой парусины вырастал, словно поганка, среди аккуратных рядов маленьких белых палаток, в которых жили солдаты. Шатер находился в отдалении – и сейчас Йен не собирался к нему приближаться – но мог мельком видеть входящих и выходящих штатных офицеров, курьеров... и изредка разведчиков, хотя ни один из них не был индейцем.

Индейские стоянки, разбросанные в лесу за пределами опрятных военных секторов, находились на противоположной стороне армейского лагеря. Йен не был уверен, встретит ли он кого-нибудь из людей Тайенданегеа, которые смогут его узнать. Проблем бы это не создало, поскольку во время своего злополучного визита в дом Джозефа Бранта он ничего не говорил о своих политических взглядах; скорее всего, его незамедлительно примут без лишних вопросов.

А вот если он столкнется с кем-нибудь из гуронов и онейда (индейские племена – прим. пер.), которых Бергойн использовал, чтобы докучать континенталам, это будет чуток похуже. Йен был абсолютно уверен в своей способности произвести на них впечатление тем, что он из могавков, но, если они будут слишком подозрительны или чересчур впечатлятся, много выведать не получится.

Кое-что он узнал, просто пройдясь по лагерю. Дисциплина была не на высоте: между некоторыми палатками валялся мусор, большинство прачек из бивачных спутниц сидели на траве и пили джин, а их котлы стояли пустыми и холодными. И все же атмосфера в целом казалась подавленной, но непоколебимой: некоторые мужчины играли в карты и выпивали, но гораздо больше – плавили свинец и изготавливали мушкетные пули, чинили или полировали свое оружие.

Еды не хватало; голод прямо витал в воздухе – Йен ощущал это, даже если бы и не заметил мужчин, стоявших в очереди возле палатки пекаря. Никто из них на него даже не взглянул, потому что все сконцентрировались на булках хлеба, которые вынесли разломанными на две части. Значит, выдавался половинный рацион. Это хорошо.

Но все это не имело значения, как и численность войск, и вооружения – на данный момент это все уже установлено. Дяде Джейми, полковнику Моргану и генералу Гейтсу хотелось знать, каковы запасы пороха и боеприпасов, но артиллерия и пороховой склад, скорее всего, хорошо охраняются, и невозможно придумать никакой веской причины, чтобы индейский разведчик сунул туда свой нос.

Йен ухватил кого-то боковым зрением и осторожно оглянулся, затем резко отвел глаза, смотря вперед и заставляя себя идти в том же темпе. Иисусе, это тот самый англичанин, которого он спас из болота, тот человек, который помог ему освободить малыша Дэнни. А также…

Йен задушил эту мысль в зародыше, ведь он достаточно хорошо понимал: никто не мог выглядеть вот так, и не быть им. Но ему казалось опасным даже мысленно признать этот факт – не дай Бог это отразится на его лице.

Йен заставил себя дышать, как обычно, и идти, как ни в чем не бывало, потому что разведчику-могавку не полагалось ни о чем переживать. Черт! Он планировал провести оставшиеся дневные часы с какими-нибудь индейцами, собирая всю возможную информацию, а затем, после наступления темноты, по-тихому вернуться в лагерь и подойти в пределы слышимости к палатке Бергойна. Но если этот малыш лейтенант будет околачиваться рядом, то слишком опасно пытаться сделать это. Последнее, чего хотелось Йену, – встретиться с ним лицом к лицу.

– Эй!

Окрик вонзился в его плоть, будто острый осколок. Йен узнал голос, точно понимая, что обращаются к нему, но не обернулся. Шесть шагов, пять, четыре, три... Он дошел до конца палаточного ряда и рванул вправо, скрывшись из виду.

– Эй!