Unknown

 Богемская семья ушла на сеновал, а Эспер Георг последовал бы примеру своего господина, если бы добрая хозяйка гостиницы не соблазнила его остаться, принеся новую тарелку ветчины. Воистину, никогда Эспер Георг не встречал столь гостеприимных людей, как хозяин гостиницы и его жена. Очевидно, он им понравился, так что заводной коротышка Эспер Георг хоть и очень устал, но, быстро поедая ветчину и делая большие глотки вина, пытался вознаградить и поощрить их доброту интересной историей и острой шуткой. И то, и другое очень развлекало хозяина гостиницы и его жену, они не сдерживали смех и клялись всеми святыми, что это - самая веселая ночь, а Эспер - самый веселый парень из всех, кого они когда-либо встречали.

 - Ешьте-ешьте, друг мой! - приговаривал хозяин гостиницы. - Клянусь всеми святыми, вы проделали столь долгий путь, наполните же свой бокал, и восславим вместе Черную Богоматерь Альтеттинга. Клянусь Святым Крестом, на этой неделе я повесил в ее часовне гирлянду шелковых роз, и заплатил, чтобы перед ее усыпальницей горели три фунта ароматизированных свечей! Наливайте еще, наливайте! И ты, славная женушка, сегодня твой день был полон трудов праведных, стакан вина тебе не повредит! Присоединяйся ко мне с моим новым другом! Выпьем вместе за святых отцов братства Святого Флориана, моих земных покровителей и духовных наставников, давайте помолимся, чтобы преподобного приора не настиг рождественский приступ подагры, попросим более крепкого здоровья для бедного отца Феликса! Наливайте еще, наливайте! Это аугсбургское немного кисловато, достанем бочонок венгерского.

 Хозяйка, неси бокалы, выпьем за преподобного проректора Молка! За нашего доброго друга, моя жена никогда не забудет, что он сказал ей на прощание в утро Вознесения Господня! Наливайте еще, наливайте!

 Вдохновленный общительностью благочестивого и веселого почтмейстера, Эспер Георг вскоре забыл, что грозился пойти спать, ел и пил, смеялся и шутил, словно снова сидел за столом со своим другом мастером Рудольфом, но Природе это, наконец, надоело, и она отомстила ему за это неестественное напряжение, Эспер Георг развалился в кресле и час спустя погрузился в то глухое тяжелое оцепенение, которое одолевает человека вследствие усталости и излишеств, короче говоря, это напоминало полуночный сон охотника на лис.

 Как только наш благочестивый почитатель Черной Богоматери Альтеттинга увидел, как подействовало его венгерское вино, он подал жене знак, который она отлично поняла, взял стул Эспера в мускулистые руки и, следуя за фрау почтмейстершей с фонарем, вынес гостя из комнаты. Хозяйка указывала и освещала дорогу в сарай, иногда служивший каретной, конюшней и чуланом. Здесь не было окна, лишь фонарь освещал внутренности сарая. Под кормушкой с сеном стояла большая колыбель, она была огромна - для близнецов. Рядом стояла невысокая деревянная поилка, наполовину наполненная водой, ее поставили здесь для собаки и ее пернатых друзей на насесте.

 Благочестивый хозяин гостиницы осторожно поставил стул, на котором крепко спал Эспер, на землю, затем перекрестился, очень нежно и заботливо поднял нашего друга и ловко уложил его в огромную колыбель.

 Примерно в полпервого ночи Эспер Георг проснулся. Он лежал на спине, попытавшись пошевелиться, понял, что качается. Его недавнее приключение полностью стерлось из его памяти, а странную качку и тошноту он счел доказательством того, что находится на борту корабля! Как часто бывает, когда мы пьяны или волнуемся, Эспер проснулся в страхе от того, что упадет с огромной высоты, и обнаружил, что его ноги утратили чувствительность, словно онемели, поэтому пришел к выводу, что упал в трюм, сломал обе ноги, и его защемило бревнами в грузовом отсеке, после чего начал громко звать на помощь тех, кто наверху.

 - О, Эспер Георг! - подумал он. - Как же тебя угораздило снова ступить на соленую палубу! Неужто не хватило тебе Средиземного и турецких морей, что ты поднялся на этот неуклюжий голландский галиот! Я уверен - судно голландское, судя по усадке. Пусть говорят о прелестях морской жизни, что до меня, я никогда не видел в море никакой пользы. Как много сердец оно разбило, как много испортило желудков! Самому смелому из моряков тяжело на душе, когда он поднимается на борт, и легко на сердце, когда сходит на землю. О, равнодушная подражательница суши, твои дома - из дерева, твои кони - из парусины, на твоих дорогах нет верстовых столбов, на твоих трактах нет гостиниц, холмы твои зелены без травы и влажны без ливней! А что до пищи, какова твоя пища, о хвастливый Океан! Лишь конюшни морских коньков и стойла морских коров, хлева рыб-свиней и конура налимов! Подай мне блюдце питьевой воды в засуху! Водоросли, тушеные с мелом, могут стать пряной закуской моряка, но что до меня - я предпочитаю краснокачанную капусту со сливками, а напитки - можно прожить посреди моря всю жизнь и умереть от жажды! А кроме того, нечестивое соленое озеро, где твоя религия? Где твои церкви, твои еретики?