Unknown

Он все еще смотрел на меня, придвинувшись ближе. «Но для этого и предназначены дополнительные расходы. Это невероятная поездка. Ты, должно быть, очень устал».

«Я выехал в четверг, - объяснил я, - проехал часть пути, а остальное - вчера. Я в порядке».

«Ну, если тебе нужно будет прилечь, дай мне знать». Он наклонился ко мне и нежно похлопал по груди, но не сразу отстранился, а оставил руку на месте, задержавшись немного. Я понятия не имел, что предпринять. В обычной ситуации я бы попытался. В обычной ситуации я бы набросился на него, но это был не тот случай. Он не гладил мою грудь и не восхищался рельефом, которым я был обязан ежедневным походам в спортзал вместо военной службы. Эмери не испытывал ко мне влечения. Он просто был рядом со мной, в моем пространстве, мы вдвоем в странном, тихом пузыре, который мне не совсем привычен, но, тем не менее, нравится.

Мгновение спустя чары развеялись, и он, как ни в чем не бывало, вернулся к выгрузке посуды, хмурясь на некоторые предметы, которые он вытаскивал, например расческу для волос, деревянные ложки и Барби.

Я захихикал, наблюдая, как выражение его лица меняется с озабоченного на растерянное.

«Очевидно, эти предметы по какой-то причине должны были пройти санитарную обработку», - сказал он, положив белокурую красавицу на стойку. «По крайней мере, у того, кто их сюда поставил, хватило здравого смысла поместить их на верхний ярус».

«Конечно», - сказал я, как будто это имело смысл.

Его ухмылка, словно он знал, что я не в своей тарелке, вывела меня из равновесия. «Бранн, я знаю, что для тебя все это в новинку. В конце концов, я читал твое досье, так что, пожалуйста, знай, что я помогу тебе найти здесь опору».

«Опору?»

«С тем, что тебе придется делать», - уточнил он, что ничуть не помогло.

«И что же мне делать?»

Он вскинул бровь, и я почувствовал, как меня обдало жаром от его улыбки, игривой и сексуальной одновременно. Я сделал непроизвольный шаг вперед, реагируя на то, что ощущалось как приглашение в его пространство, знакомое и в то же время новое, пока не остановил себя.

У меня никогда и ни на кого не было такой реакции. Это был не я. Я никогда не тянулся к кому-то новому. Сначала все должно было быть безопасно. Локрин был вынужден пригласить меня к себе домой выпить пива и прижать меня к своей входной двери, прежде чем добиться от меня такой реакции. За те неполные пять месяцев, что мы трахались, он, наверное, миллион раз спрашивал, почему я никогда ничего не инициировал? Почему я всегда ждал, пока он поцелует меня, обнимет, прежде чем я возьму себя в руки и прижмусь к нему? Почему я не мог проявить инициативу?

И я знал, почему. Наполовину это был страх, что мне откажут, что меня не захотят - что в его случае оказалось вполне оправданным, - но остальное было простой моей осторожностью. На флоте я занимался сексом, когда был в увольнении, и никак иначе. Был страх быть раскрытым, если кто- нибудь узнает об этом, но были и реальные проблемы с безопасностью в странах, где быть геем может означать тюремный срок или даже хуже. Я всегда был начеку. До тех пор, пока не сделал первый шаг в дом этого человека.

«С тобой все в порядке?»

Мой взгляд встретился с его взглядом, и я понял, что здесь, на его кухне, я чувствовал себя в полной безопасности, и это было... ошеломляюще. Я побывал по всему миру, был вооружен до зубов, был приятелем парня, который на самом деле убил бы любого, кто попытался бы причинить мне вред, и все же здесь, сейчас, я чувствовал себя спокойно, как будто под ногами была твердая почва?

Что, черт возьми, со мной происходит?

«Боишься того, что собираешься здесь делать?»

Опять это. «Я не... что?»

Он засмеялся, и обычно это бы меня разозлило, как будто он веселился за мой счет, но я был настолько выбит из равновесия, выбит из колеи, что просто ухмылялся, как идиот. Он сломал меня, и я подозревал, что он даже не планировал этого.

«Ты ведь знаешь, что должна делать нянька, не так ли?»

«Да. Вроде того. То есть... в теории да, но на практике нет».

«О, это совсем не смущает», - язвительно сказал он.

«Тогда нет. Твердо.»

«Нет?» Он скептически посмотрел на меня, скрестив руки.

«Ну, нет, потому что я не знаю что нужно делать».

«И почему же?» Эмери надавил на меня, и от этих с издевкой вздернутых бровей у меня снова свело судорогой живот. Он словно хотел, чтобы я сказал что-то гениальное. «Ты ненавидишь детей?»

«Что? Нет», - быстро ответил я, защищаясь. «Кто может ненавидеть детей? Это же бред».

«Тогда, очевидно, я не понимаю, о чем речь».

Что я должен был ответить? «Ладно, я скажу, что сам никогда не был ребенком, поэтому не знаю, насколько могу быть полезен».

«А почему тебе не разрешали быть ребенком?» - спросил он, и я прочел беспокойство на его лице и услышал его в голосе.

Это моя вина. Я сам открыл эту дверь. Мне некого винить, кроме себя. «После смерти матери мы с отцом остались вдвоем, а он выпивал, так что... мне пришлось слегка поднапрячься».

Он кивнул. «То есть ты хочешь сказать, что слишком быстро повзрослел?»