Unknown

О чем бы они ни говорили, на лице Мала появилось выражение, которого я раньше не видел. Как будто его защита была ослаблена, хотя я и не подозревал, что она была поднята. Как будто до этого момента я не видел его настоящего. Совершенно непринужденный и открытый, Малахи Езич выглядел совершенно другим человеком. Преображение было просто потрясающим.

«Значит, ты не собираешься...»

«Нет, не собираюсь», - мягко признался он. «Мне жаль. Я был таким ослом».

«Ты был там не один», - сказал Мал, быстро кивнув, и его ухмылка превратилась из милой и немного глуповатой в почти ослепительную. «И Джулс была не единственной, кто скучал по тебе».

Эмери наклонил голову, и я понял, что это потому, что его глаза наполнились, и он не хотел плакать.

«Что, черт возьми, я пропустил?» Я обратился к этим двум мужчинам, забыв о собственном расстройстве, наблюдая за тем, как они борются с тем, что, несомненно, похоже на эпическое примирение.

«Древняя история», - сказал Эмери, положив руку мне на щеку, чего оказалось достаточно, чтобы я, как и вся комната, погрузились в тишину, которая похоронила нас всех заживо.

«Хорошо, - неловко промолвил Мал, обращаясь к девочкам, - в этой внезапной оглушительной тишине. «Теперь у нас есть канатная дорога между домиками на деревьях. Хотите посмотреть?»

Они закричали «да».

«А ваша тетя Джулс готовит шоколадные блинчики».

Они обе набросились на него, и он подхватил их, по девочке в каждую руку, потому что мужчина был массивным, и вывел из кухни в сторону их комнат. Я не сомневался, что он точно знает, куда идет.

«Эмери?» резко сказала Лидия, и теперь, конечно же, все внимание было приковано к нему, так как он подошел ко мне вплотную и положил руку на мою спину. Этот жест был защитным и означал прекращение нашего молчания и разлуки, но больше всего он был откровенно собственническим. Ошибиться было невозможно.

Мои колени едва не подкосились.

«Эмери?» повторила Лидия, резко и колко, глядя между нами. «Что происходит?»

Он медленно выдохнул, а потом улыбнулся ей, и улыбка была такой доброй, такой любящей, что я увидел, как она как будто разжимает руки. Она была готова броситься на него, но этого не произошло. Он был не из таких.

«Это нечестно». Она передала свою сумочку Шелби и подошла к кухонному столу. Он отодвинулся от меня и присоединился к ней, встав у другого конца стола. «Ты заслуживаешь лучшего», - сказал он категорично.

«Что?»

«Ты знаешь, что заслуживаешь», - настаивал он.

«Да пошел ты, Эмери. Не смей винить во всем этом...»

«Нет», - быстро согласился он, и она замолчала. «Это все на мне; ты тут ни при чем. Я просто честно говорю тебе, что ты действительно заслуживаешь лучшего. Ты действительно заслуживаешь большего». Он вздохнул и грустно улыбнулся. «Я был женат, а ты нет, и с моей стороны несправедливо лишать тебя возможности встать перед всеми, кто для тебя что-то значит, и сделать это по-настоящему».

«Это было бы реально», - заверила она его. «Наш брак был бы самым настоящим».

«Нет, и мы оба это знаем», - возразил он ей, и в его голосе прозвучало глубокое, гулкое эхо уверенности.

«Это неправда».

Он покачал головой, и это было почти покровительственно. Словно он заставлял ее думать и не принимал во внимание ее чувства. Пока я не понял, что он прав, потому что в данном случае он действительно знал больше. Он был там, был женат, а она - нет. «Ты пожалеешь об этом, Лидия. Обязательно».

«Мы оба решили, что...»

«Дело в том, что если бы ты захотела просто пойти в мэрию, я бы знал, что ты говоришь правду. Я бы поверил, что женитьба на мне означает для тебя то же самое, что и для твоего отца, - простую деловую сделку, - если бы сама церемония не имела никакого значения».

Она прикусила нижнюю губу, и никто в комнате не упустил, что Эмери говорит чистую правду.

«Мы оба знаем, что все было не так».

«Но, Эмери, я...»

«Некоторые люди видят свои свадьбы во сне. Я знаю, что так и было», - мягко и ласково сказал он.

«Да, но...»

«Прекрати. Мы оба знаем, как лучше. Ты хочешь, чтобы все было именно так».

Она поймала мой взгляд. «Это все из-за накидок?»

«Ты же знаешь, что накидки были лишь последним знаком в длинном ряду признаков, на которые нам следовало обратить внимание», - сказал он, когда ее внимание вернулось к нему. «Ты хочешь устроить пышный день, и почему бы и нет? Почему бы тебе этого не хотеть?»

«Я-»

«И с какой стати ты хочешь потратить это на меня?»

Подружки невесты позади нее задыхались, а мужчины выглядели так, будто предпочли бы оказаться где угодно, только не в гостиной Эмери Додда.

«Я думал, что все будет хорошо», - признался он, обхватив спинку кресла, которое я стал считать его, а другое, на противоположном конце, - своим. «Я думал: Лидия выходит за меня замуж, чтобы помочь городу, и я делаю то же самое. Разве мы не замечательные люди, раз заботимся о других больше, чем о собственном счастье? Мы можем целый день хлопать себя по спине».

Она скрестила руки, глядя на него, но не грустно и не сердито, а просто слушая. «И, - начала она, переводя дыхание и наклоняя голову, - раз ты не любишь меня, то не стал бы изменять Андреа».