Unlearning Shame: How We Can Reject Self-Blame Culture and Reclaim Our Power

Конечно, табачная промышленность проиграла немало судебных процессов и в итоге попала под жесткое регулирование. Но их риторика о личной ответственности сдерживала принятие таких законов в течение многих лет, а в некоторых случаях даже десятилетий, и достаточно запутала моральные устои, чтобы запутать многих американцев в том, кто же на самом деле виноват в смерти от рака легких и других осложнений со здоровьем. В опросах общественного мнения респонденты все чаще стали рассматривать курильщиков как нежелательных и безответственных людей, а не как жертв хищнической индустрии. [70] В нескольких исследованиях даже бывшие курильщики рассматривались менее благосклонно, чем люди, которые никогда не курили, как будто выбор употреблять канцерогенное вещество запятнал их в социальном плане. Кроме того, в ряде исследований курильщики отмечали, что стигма, связанная с курением, активно затрудняла их отказ от курения (например, делая более сложным и дорогостоящим откровенный разговор с врачами о своем статусе курильщика). [71]

Стратегия Big Tobacco, заключавшаяся в том, чтобы обвинять людей в их собственных болезнях, оказалась чрезвычайно успешной и оказала огромное влияние на культурную дискуссию, которую быстро подхватили другие корпорации. Начиная с 1990-х годов самые разные отрасли стали обвинять и стыдить отдельных потребителей за проблемы, которые они создали своими собственными действиями.

 

Бум системного позора

На протяжении 1990-х годов американская общественность все больше и больше беспокоилась о влиянии на здоровье продуктов с высоким содержанием трансжиров и сахара в газировке и фасованных закусках. В 1995 году исследователи в области общественного здравоохранения ввели термин "продовольственная пустыня", обратив внимание на то, что обедневшие люди часто живут в километрах от продуктовых магазинов и свежих продуктов. [72] Индустрия продуктов питания и напитков столкнулась с жесткой критикой, а вместе с ней и с риском увеличения налогов и регулирования. Поэтому они приняли ту же стратегию индивидуальной вины и системного позора, что и автомобильная промышленность и Big Tobacco, утверждая, что в подобных проблемах виноваты безответственные и жадные люди.

Представители индустрии продуктов питания и напитков в 1990-х годах стали утверждать, что вред для здоровья от продуктов с высоким содержанием транс-жиров и сахара [73] "общеизвестен", подобно тому как за много лет до этого табачная промышленность утверждала, что вред курения для здоровья населения хорошо известен. Если все уже знают о признаках правильного питания, утверждали они, то правительству нет необходимости вмешиваться и менять способы производства продуктов питания.

Такие корпорации, как Nestlé, работали вместе с мясной и молочной промышленностью, лоббируя в федеральном правительстве редактирование пищевой пирамиды для продвижения своей продукции. [74] Продукты все чаще упаковывались как "не содержащие жира", "полезные для диеты" и "часть сбалансированного завтрака", что подпитывало идею, что здоровье человека определяется тем, что он свободно выбирает для потребления. [75] Рекламные ролики и новостные сегменты призывали население питаться здоровой пищей и покупать правильные продукты для своих детей. В дневных ток-шоу, таких как "Рикки Лейк" и "Шоу Мори Повича", толстых людей и людей, живущих в бедности, очерняли за то, как они едят и одеваются, а родителей толстых детей считали жестокими и публично позорили. [76]

Будучи ребенком 1990-х годов, я до сих пор отчетливо помню, как стал свидетелем передачи Мори Повича, в которой врач-бариатрист обрушился на родителей нескольких крупных младенцев (почти все они были темнокожими), заявив, что это они виноваты в том, что у их детей повышен риск сердечных проблем, затрудненного дыхания и ранней смерти. Несколько женщин и детей открыто рыдали в прямом эфире, пока их отчитывали, а большинство зрителей смотрели на это с отвращением.