Unlearning Shame: How We Can Reject Self-Blame Culture and Reclaim Our Power

На протяжении 1980-х годов правительство Соединенных Штатов не предпринимало систематических мер по борьбе с эпидемией ВИЧ, демонстрируя не только безразличие к смертям квиров, но и откровенное презрение к их жизни. Представители правительства и здравоохранения открыто выражали отвращение к гей-сексу, а ВИЧ-положительных пациентов изолировали в больничных палатах и обращались с ними как с токсичными неприкасаемыми. В вакууме власти, который образовался в результате халатности правительства, возникла грозная сила в виде ACT UP (AIDS Coalition to Unleash Power), которая до сих пор считается одним из самых эффективных, меняющих парадигму политических движений в новейшей истории. [28]

ACT UP представляла собой массовый альянс различных представителей квиров, других стигматизированных групп и их союзников. Лесбиянки, не подвергавшиеся высокому риску заражения ВИЧ, были солидарны с геями, планировали демонстрации, собирали пожертвования, организовывали встречи и ухаживали за больными. Натуралки, такие как Рут Кокер Беркс, пришли на помощь, утешив сотни умирающих геев в 1980-х годах (и обеспечив им места для захоронения, когда их семьи этого не сделали). [29] Квир-активисты оказывали услуги потребителям внутривенных наркотиков, работникам секс-бизнеса и другим людям, которые, как и они, подвергались систематическому позору за то, что заразились вирусом. Это была настоящая коалиция людей из самых разных слоев общества. В сочетании с ясностью цели и праведным политическим гневом это разнообразие придавало ей силу.

В рамках ACT UP не было смысла спорить о том, кто является достаточно симпатичной жертвой, или ограничивать медицинскую помощь теми, кто, казалось бы, "заслуживает" ее. Чума убивала маргинализированных людей, а государство, система здравоохранения и большая часть средств массовой информации продолжали умышленно игнорировать это. Активистам борьбы со СПИДом нужны были цифры и горячая поддержка везде, где они могли ее получить.

Получение поддержки ACT UP в корне изменило мировоззрение многих геев и их понимание сообщества. Активист Патрик Мур пишет, что ACT UP работала так хорошо, потому что действовала под децентрализованным руководством: На еженедельных собраниях абсолютно любой мог выступить и услышать свои идеи, в том числе и те, кого в обществе белых, богатых геев отвергли бы за то, что они не ведут себя или выглядят "правильно". По словам Мура, геи, которые большую часть своей жизни были не заинтересованы в работе с женщинами, были смирены щедростью и страстью, которую привнесли в это пространство активистки из числа лесбиянок и квиров. Ни один человек или привилегированная группа не имели большего влияния, чем другие - все вопросы решались голосованием на вечерних собраниях по понедельникам, на которые мог прийти любой желающий. В свои лучшие времена ACT UP была принимающей, хаотичной и эгалитарной. Она была экспансивной в своей способности признавать людей на их месте, с любыми дарами, травмами и идентичностями, которые они приносили с собой в дверь. Это резко контрастировало с системным подходом, основанным на стыде, который предполагал измерение достоинств каждого пациента со СПИДом и выдачу пособий только тем, кто сделал "достаточно", чтобы избежать передачи вируса и дать ЛГБТК-сообществу респектабельное имя.

Организационная этика ACT UP заключалась в вызывающем, гордом сопротивлении, и в ней всегда подчеркивалась важность отказа от стыда. Стыд и стигма позволили эпидемии ВИЧ пронестись по сообществам ЛГБТК и наркоманов; системный стыд утверждал, что геи, трансгендерные женщины, секс-работники и потребители наркотиков сами виноваты в своей болезни. Стыд удерживал людей от прохождения тестов или раскрытия своего статуса перед семьей и друзьями. Один из главных лозунгов ACT UP, "Молчание = смерть", был создан для борьбы с идеей, что ВИЧ-положительные люди должны страдать в одиночестве. Пациенты со СПИДом должны были быть признаны во всей своей многочисленности и человечности, опираясь на широкое сообщество, в которое входили все, чья жизнь была затронута гомофобией, трансфобией, классицизмом и другими социальными пороками.