Unlearning Shame: How We Can Reject Self-Blame Culture and Reclaim Our Power

Есть ли способы, с помощью которых я могу общаться с этим человеком, и если да, то какие?

Когда я задаю себе эти вопросы, то вижу, что моя мама оставалась в несчастном браке по вполне понятным причинам. Все мое детство она была одинокой и подавленной, страдала от изнурительного сколиоза, который ограничивал ее возможности в работе. Она выросла в семье, где об эмоциях не говорили, и так и не научилась открываться. Даже сегодня она не может устно обсуждать расстраивающие ее темы. Ей приходится делиться своими мыслями по смс. Однако, родив детей от мужчины, который был гораздо более экспрессивным (и взрывным), чем она сама, моя мама смогла создать людей, которые проявляли самостоятельность так, как она никогда не могла. Мы с сестрой откровенны и напористы. Мы более терпеливы, чем наш непокорный отец, но гораздо менее пассивны, чем наша мать. Вместо того чтобы стыдиться пассивности моей мамы или агрессивности моего отца, я могу гордиться собой за то, что смогла использовать их лучшие качества и разорвать циклы, в которые они попали.

Я все еще ношу в себе много обид и страданий по поводу многих вещей. Но по мере того как я продолжаю исправлять свои отношения с другими людьми, я начал гордиться тем, кто я есть на самом деле. Иногда я даже благодарна за то, что существую такой, какая я есть. Я также все больше горжусь тем, что все сообщества, в которых я состою, включая маргинальные группы, к которым мне когда-то было стыдно принадлежать. Это подводит нас к следующему шагу расширенного признания: определению своего места в более широких сообществах и общей истории.

 

Найдите цель и постоянство в своих сообществах

История движения за права ЛГБТК и особенно работа активистов борьбы со СПИДом в 1980-х и 1990-х годах представляют нам абсолютный мастер-класс того, как заменить индивидуальную вину и стыд на поддержку и солидарность сообщества. На протяжении всей истории квиров мы видим, как силы индивидуализма и связи сталкиваются друг с другом, как права ЛГБТК то отстаиваются, то отнимаются, то демонстративно отвоевываются. На протяжении десятилетий и во многих странах, где квиры требовали своей свободы, только когда квиры с самыми разными идентичностями и опытом объединяют свои усилия друг с другом, любой из нас действительно может победить.

В Америке середины XX века гей-бары и секс-клубы часто были мультирасовыми, мультиклассовыми и гендерно разнообразными пространствами, где буч-лесбиянки и цветные трансы из рабочего класса общались с богатыми белыми геями и бисексуальными актрисами и моделями. [24] Гендерные переходы были почти неслыханны, а квир-секс - преступлением, но вместе в клубах и тавернах люди ЛГБТК находили безопасность в количестве и тайные моменты, чтобы жить как они есть. Как пишут в своей книге "Легендарные дети" писатели Том Фицджеральд и Лоренцо Маркес, в изменивших историю Стоунволлских бунтах участвовала разнообразная коалиция квиров всех идентичностей, преимущественно цветных, а также бездомных и секс-работников, которые присоединились к борьбе с улицы. [25]

Сила и успех Стоунволлских бунтов во многом зависели от количества и разнообразия людей, присутствовавших в баре во время полицейского рейда. По-настоящему богатое и обширное сообщество квиров начало формироваться после десятилетий раскола по классовым, расовым и идентичным признакам. За несколько лет до Стоунволла по всей стране было организовано несколько митингов в поддержку геев (которые тогда назывались "Ежегодное напоминание"), в которых участвовали преимущественно белые мужчины из высшего класса. Они носили костюмы, мирно и тихо маршировали и сотрудничали с полицией. Транссексуалы были исключены, потому что их неконформные тела и стиль одежды считались непрофессиональными, как и чернокожие и коричневые люди, а также квиры из рабочего класса, которые, по мнению организаторов марша, не создавали достаточно "респектабельного" образа. [26] Лесбиянок тоже держали на расстоянии. [27] Парады Annual Reminders были скучными, однородными и политически неудачными, а белые геи, которые сегрегировали свои пространства, видели очень мало политических или социальных достижений.

Только после Стоунволлских бунтов появились настоящие гей-парады, в которых участвовали представители ЛГБТК всех рас и слоев общества, многие из них были частично обнажены или вызывающе украшены фетиш-одеждой. Эти мероприятия были шумными, грязными праздниками удовольствия, секса, любви и неограниченной автономии тела; они также были местом, где маргинализированные представители квира могли открыто заявить о своих проблемах и объединить ресурсы. В последующие годы после Стоунволла состоятельные белые геи продолжали пытаться провести четкую границу между собой и откровенными, более стигматизированными квирами, которые возглавили бунт. Но даже они начали понимать смысл создания разнообразных коалиций, как только ВИЧ охватил сообщество.