Уолт Дисней: человек-студия

Но вернемся к статье в «Нью-Йорк таймс». «Развлечения Уолта Диснея – плавание, катание на коньках, поло и верховая езда, – писал Черчилль. – Семь его коллег по студии играют в поло с ним, но лишь для отдыха, в отличие от актеров и высокопоставленных служащих на других студиях, для которых эта игра – серьезное занятие. Он мало участвует в голливудской ночной жизни, поскольку считает, что не сможет хорошо работать, если не будет высыпаться».

Вероятно, Диснею не хотелось показывать Черчиллю, человеку со стороны, насколько серьезно он относится к делу. Он обещал потратить на свой первый полнометражный фильм четверть миллиона долларов – вдесятеро больше, чем обычно, поскольку фильм примерно в десять раз длиннее, и тут же добавил, что уничтожит картину, если она ему не понравится (на самом деле он бы так никогда не поступил).

В начале 1934 года Дисней предложил пятьдесят долларов тому, кто придумает хороший сюжет для нового мультфильма. Он подчеркивал, что нужно что-то большее, чем название или общая канва событий. В памятке, адресованной персоналу, он писал: «Сюжет – это не просто нагромождение ситуаций, кое-как соединенных между собой, чтобы оправдать действие. Хорошая история должна вести к некой морали в конце, нужно что-то в самом деле интересное, с нарастающим напряжением и развязкой, увлекающее и впечатляющее публику. В истории, которую я жду, должно уделяться наибольшее внимание личным качествам персонажей». «Три поросенка» указывались как пример того, чего он ждал: «Это крупнейший на сегодняшний день успех в мультипликации, притом что персонажей всего четыре, и нет никаких крупных объектов», вроде корабля или поезда, «и теперь надо отталкиваться от индивидуальности персонажей».

Дисней прекрасно понимал, как трудно следовать таким предписаниям, по крайней мере, у него самого пока ничего не получалось. В конце 1933 года он продиктовал трехстраничный план «Наивной симфонии», основанной на жизни пингвинят на арктическом Севере. План, трижды переписанный Биллом Котрелом, в итоге стал мультфильмом «Странные пингвины», вышедшем в сентябре 1934 года. Это пресная любовная история, улучшенная версия более ранней «симфонии» «Обезьяньи мелодии» (1930): в первой половине короткометражки пингвиньи мальчик и девочка обнимаются и танцуют, во второй – избегают некой опасности.

Неизвестно, кто работал вместе с Уолтом над сюжетом другого мультфильма, «Золотое прикосновение» (история царя Мидаса), но поля первоначального сценария испещрены диснеевскими комментариями и поправками. В июне 1934 года Уолт начал раздавать аниматорам сцены, к концу года Мур и Фергюсон закончили их рисовать, а на экраны мультфильм попал только в марте 1935-го. В «Золотом прикосновении» Дисней больше использует старые формы, нежели опробует новые. Царь Мидас и его кот неотличимы от персонажей Фергюсона в более ранних фильмах: царь постукивает по короне и подмигивает в камеру, прежде чем начать песню, жесты его нарочито театрализованы. Но хуже всего то, что персонажи мультфильма начисто лишены обаяния. А ведь Дисней сам, лично, так долго возился с этим фильмом!

В марте 1934 года некий аниматор написал в голливудской Citizen-News: «Личные достижения Уолта Диснея, со времен создания Микки, лежат в области производства продукции, бизнеса, рекламы, режиссуры, но он не делает сам того, что подписано его именем. Он не рисует ни комиксов, ни мультфильмов. Все это – работа других под его управлением. Как бы ни были велики заслуги Диснея, большая часть их принадлежит тем, кто выполняет настоящую работу. Ведь, в конце концов, они и делают фильмы».

Это несправедливо по отношению к Диснею. На первых порах Уолту тяжело было примириться с ролью человека, который сам не притрагивается к карандашу, а только одобряет или не одобряет то, что рисуют другие. Да и потом в течение многих лет он прибегал к неловким аналогиям, чтобы объясниться: «Мультфильм создается так же, как играется симфония. Есть дирижер – думаю, это я, – и есть оркестр, – солисты-скрипачи, музыканты, играющие на духовых или на струнных, и много других. Некоторые из них звезды, другие нет. Но всем надо браться за дело сообща, самозабвенно, и тогда плод общих усилий будет прекрасен».

И вот весной 1934 года он нашел серьезную причину отказаться от сугубо дирижерских полномочий. Он решил, что настало время сделать первый полнометражный мультфильм, и что режиссером должен быть он сам. Восторженный прием «Трех поросят» внушал надежды на успех, эти надежды подкреплялись деловым расчетом: «Три поросенка» привлекали больше зрителей, чем фильм, в паре с которым они шли, но основную прибыль получали производители фильма, а не Уолт.