Уорхол

Энди был помладше, но ходил вместе с моим братом в школу Шенли, а жил в шести домах от нас на Доусон-стрит. Тут были итальянцы, евреи, поляки, а дальше по улице на углу жили черные. В моем детстве мы нередко эту присказку слышали: «славяшка», «макаронник», итальяшка, цыпленок – мне, тебе – какашка. Мы евреев называли шмуками (чмо) и шинисами (жидами). У господина Байера был магазин сладостей на углу. Он был еврей. А за ним жил господин Кац. Он был еврей. На нем вся округа держалась. Собери он все деньги, что ему были должны, миллионером бы стал.

В те дни район был вполне спокойный. Дети вместе играли и становились друзьями, и родителей более-менее тоже между собой сводили. Вот как дела обстояли. Мы все делали одной компанией. Нас было ребят сорок или пятьдесят. Мы были не разлей вода. Время семь тридцать, может, восемь утра, уже в подковы играем. Потом, когда народу придет достаточно, переходили на бейсбол или софтбол. Между половиной первого и часом шли купаться в Шенли-парк. Потом играли в кости за зданием Совета по образованию.

Но Энди был слишком умный, постоянно витал где-то в собственном мире, держался сам по себе.

Как только Энди стал общаться с другими детьми, проявилась определенная особенность. Он предпочитал иметь дело почти исключительно с девочками. Его лучшим другом в школе Холмс была маленькая украинка, тоже греческая католичка по имени Марджи Гирман. Марджи была на год младше Энди, но они были практически одного роста и сложения. Если Энди не сидел дома, его всегда можно было найти на улице, играющим с Марджи или сидящим с ней на крылечке. Друзьям и близким их отношения запомнились как типичная щенячья привязанность, но в Марджи Гирман Энди нашел первую девочку, с которой мог себя идентифицировать. Ее лучшая подруга, Мина Сербин, тоже ходившая в Холмс, вспоминала, что «Марджи была очень умной и никогда не замолкала, и это она вдохновляла Энди лучше учиться. Все твердила, как будет стараться подготовиться к контрольной. Энди это нравилось, и он все повторял за ней».

По их общей фотографии ясно, до какой степени Энди идентифицировал себя с Марджи. Их выражения лица и позы на фото абсолютно идентичны. Словно и личности их слились воедино. Дружба Энди с Марджи Гирман положила начало определенному сценарию его отношений с женщинами до конца его дней. Какая-то его часть хотела стать ею.

Энди с Марджи стали ходить в кино по субботним утрам. За одиннадцать центов каждому полагалось мороженое на выбор, двойной сеанс и глянцевая открытка двадцать на двадцать пять сантиметров со знаменитостью. Вскоре у Энди собралась целая коробка таких «звездных» фотографий, подобия которых он двадцать лет спустя создаст в виде своих трафаретных портретов киноактеров. Эти фотографии стали его первой коллекцией. Любимый фильм Энди на все времена – картина продюсера Билла Оско «Алиса в Стране чудес».

Джон Вархола вспоминает, как играл с Энди на Доусон-стрит:

Берешь пробку от бутылки и пытаешься ударить по ней теннисным мячиком так, чтобы подвинуть в сторону, а он наоборот пытается сделать. Еще в софтбол мы играли, и когда Энди оказывался на поле, то играл немножко, а потом приходит время бить, а его уже и на месте нет. А когда возвращаешься домой, он на крыльце рисует. Постоянно так делал маленьким. Мы смеялись. Говорили: «Не, только не сбегай домой, Энди!» А он любил рисовать мелками. Такой уродился.

Энн Элачко тоже вспоминает игры с Энди: