Уорхол

Уиллерсу было очевидно, что Энди увлечен им, но ему было очень сложно выражать свои чувства, в особенности вблизи от Юлии. Из-за ее щербинки между зубами Карлу казалось, что, смеясь, она походила на ведьму. Даже когда Энди считал, что запер ее в спальне на ночь, она вдруг появлялась, ухмыляясь и посмеиваясь, с ведром и тряпкой наперевес. Иногда она пошатывалась, словно чуть навеселе, и хихикала невпопад, думая о чем-то своем. В другой раз могла свернуться под кипой рисунков на кресле и заснуть, чтобы восстать оттуда посреди ночи и побрести в свою спальню. У нее начала проявляться та же проблема с алкоголем, которая была у ее несчастной бестолковой сестры Марии, что делало их сестру Анну белой вороной. Вероятно, какая-то часть Энди наслаждалась этим. Если он и пил, то умеренно, но до конца своих дней представлял собой, как это называют среди анонимных алкоголиков, параалкоголика, человека, который расцветает, общаясь с алкоголиками, получая удовольствие от их безумств, а ведет себя так, будто пытается отвадить их от выпивки. Увлечение Энди людьми, которых большинство считали ненормальными – наркоманами, трансвеститами и прочими фриками шестидесятых, – на тот момент в какой-то степени удовлетворялось его мамой, прирожденной чудачкой.

Несмотря на то что Карл был уверен, будто Юлия думает, что он просто помогает Энди, и ни о чем другом между ними не подозревает, она все же являлась сдерживающей силой. Однажды ночью Карл как бы невзначай наклонился поцеловать Энди на прощание, Уорхол отмахнулся от него и молча повел в другую комнату. Он беспокоился, что мать может появиться из спальни и застать их в объятиях друг друга. Укрытый от ее взгляда, Энди таки смог подарить Карлу прощальный поцелуй. В другой раз, на вопрос кого-то из друзей Энди, хорошо ли она спала накануне, Юлия ответила, серьезно и трогательно: «Ох, нет! Всю ночь провела, наблюдая, как Энди спит». Десять лет спустя Энди снимет фильм под названием «Сон», проведя ночь без сна, наблюдая, как спит его бойфренд.

Близость с Уиллерсом нашла лучшее выражение в работах Энди. Он затеял серию портретов Карла, на какое-то время впечатлив его серьезностью своих намерений, приостановивших на несколько дней работу над иллюстрациями, он даже освободил место в квартире, чтобы сконцентрироваться на пяти крупных полотнах с Уиллерсом, позировавшим обнаженным. Он нарисовал его лежащим на спине и на боку. Одна из картин в законченном виде представляла собой не одного мужчину, а двух любовников.

Где-то в то время у них случился короткий, нервный роман. Энди было двадцать пять, и это был его первый полноценный сексуальный опыт.

«Думаю, тема эта очень сложная, интригует и занимает умы многих: ложится ли Энди вообще с кем-либо в постель? – отметил годами позже Уиллерс. – Могу только сказать, что на момент нашего знакомства он всеми правдами и неправдами воздерживался, если только кто-нибудь не подталкивал его к этому, говоря, мол„давай, Энди, в койку“, то тогда он мог… только мог… Но коли он с трудом мог оказаться в постели со мной, кого он знал в этом смысле лучше кого-либо, я не могу себе представить, чтобы он когда-нибудь вошел во вкус. Он был так чудовищно не уверен в себе, такого низкого мнения держался относительно собственного внешнего вида, у него был серьезный психологический блок».

Частично тут виной была его мать. Когда бы она ни злилась на Энди или ни опасалась, что он заинтересовался кем-либо еще, Юлия припечатывала его взглядом и рассказывала на ломаном английском (чтобы смысл точно не ускользнул) историю о русинском крестьянине, чья красавица жена вышла за него только из-за денег. Она была способна заставить Энди поверить, будто он уродливейший из людей на свете.

Единственный комментарий относительно интрижки с Карлом поступил от самого Уорхола годы спустя, когда он сообщил вашему слуге, что ему было двадцать пять, когда случился его первый сексуальный опыт, и двадцать шесть, когда он закончился.

Совсем как Корки Уорд, Уиллерс пришел к выводу, что для Энди работа была куда важнее секса и что он не был заинтересован в сексуальных отношениях с кем-либо, хотя умел поддерживать долгоиграющую дружбу. Он остался близким другом Уиллерса в течение следующих десяти лет. Между тем, без его ведома, Энди уничтожил все портреты Уиллерса, включая хранившийся у него в качестве подарка.

Осенью 1953 года Джордж Клаубер подключил Уорхола (в компании с другими бывшими студентами из Теха, Артом и Лоис Элиасами и Имельдой Вон) к групповому чтению пьес в квартире на

Западной 12-й улице. Хотя Theater 12 Group, как назвал кружок хозяин квартиры, бывший любовник Клаубера по имени Берт Грин, впоследствии и добьется успеха, поставив в театре Cherry Lane «Мух» Жан-Поля Сартра, в тот момент компания была едва известна публике. «Обычно на представлениях, – вспоминал Клаубер, – на сцене людей было больше, чем зрителей».

Первое появление там Уорхола хорошо запомнилось Берту Грину и по сей день: