Упавшие с небес (СИ)

Страхом он дышал, откровенной паникой и я успел бы вернее оценить это открытие не вломи его геометрически правильный кулак по моей несовершенной челюсти. Лязгнул весь череп, а содержимое вяло болтнулось от стенки к стенке.

— Где ты был?

— Доставлял груз.

Ещё удар, хрустнуло теперь в плече и в шее, головы я уже не чувствовал, она вся тонула в боли. Привычно всё происходило, хотя и не совсем. Обычно меня били чтобы побить, а сейчас им потребовался ответ на вопрос. Я утёк от них в другом сне, так они подловили в этом и очень хотели узнать, где я был. В той жизни и в этой. Я, кстати, тоже не отказался бы от пакета достоверной информации.

Теперь и двое других принялись месить моё несчастное тело кулаками и жёсткими носами ботинок. Я не кричал, не хватало дыхания, смог втянуть в себя воздух только когда ненадолго оставили в покое. Ненавистное красивое лицо маячило перед глазами и сам не знаю почему, вместо того, чтобы отвечать на вопрос, смысл которого уже вылетел из в нескольких местах треснувшего черепа, я прочитал стишок, слышанный где-то и в недобрый час запомненный:

— Ангел сослан в человеки — вот такой замут

На века или навеки — стражи разберут.

Подвалила неудача, удружил замес.

Только о судьбе не плачет сшибленный с небес.

Я сказал это не из упрямства или ложной отваги, просто так, но разъярил моего мучителя несказанно:

— Ангел? — прошипел он прямо в моё размолотое в блин лицо. — Не ангел ты — мерзкая поганая тварь. Бес времени, который ради мимолётной прихоти уничтожил жизнь на Земле, стёр всё, что успело выбраться на сушу! Твой каприз привёл к тому, что человеческая цивилизация отстала от всех иных, и воцарился в космосе рабский порядок! Хотел знать свою вину — получай! Наслаждайся ею и живи!

Он отступил и дал знак своим подручным. На мой несчастный организм обрушились новые удары. Что-то хрустело и трещало, застила взор пелена крови, но слово прозвучало и билось в сознании. Бес времени. Не пространство повиновалось мне, но стихия веков и миллионолетий. Я наконец-то осознал себя не только человеком, а и тем, другим, рубежная боль, наверное, стучала разрядами в виски, но теперь я её не замечал. На общем фоне вообще не смотрелась она как что-то стоящее.

Внутри происходили весьма существенные перемены. Вопреки тому, что со мной вытворяли, я сумел зацепиться за два произнесённых слова. Морок чуть расступился, даря окошко ясности.

Я узнал дорогу.

Я по ней пошёл.

Глава 19

Реальность воспринималась сквозь больной туман, то есть не попадала в голову вообще. Меня рвало кровью, желчью, кажется, даже кишками. Могли же они самостоятельно доползти до горла после того, как где слиплись, где порвались от ударов? Собственного говоря, кроме вот этого я ощущал только электрические толчки трущихся друг о друга сломанных костей. Весёлая выдалась ночь или день — деталей не запомнил. Я сто раз подох прежде чем воскреснуть, но всё же выплыл из колеи боли. Очнулся.

Попробовал оглядеться, но уткнулся взглядом во мрак. Где нахожусь, не понял, знал только, что не на борту собственного корабля. Утёк я оттуда, хотя и не слишком точно представлял — как. Кости срослись, тело остаточно ныло, напоминая о том, что обращаться с ним следовало гуманнее. Я попробовал подняться, сесть, и у меня получилось. Как выяснилось, лежал мордой в песок, потому и не видел ничего вокруг. Теперь же обнаружил себя в пустыне. Неживой мир вокруг дышал холодом, звёзды в небе горели нестерпимо ярко. Я прищурился, разбирая их узор, но без Тревора нечего было и надеяться определить место и время.

Последнее слово так зацепило, что я вскочил, машинально поддёрнув пижамные штаны.

Значит, я не ангел и небесам никогда не принадлежал, что бы там не понимали под этим понятием другие. Я бес времени и потому угодил не в другую галактику, а в безопасное безвременье, утонул в глубине веков, там, где меня не отыщут палачи, слишком слабые для таких вояжей. Голова работала ясно и не болела. Джон Доу в гневном запале произнёс то, что не следовало, и во мне начали просыпаться воспоминания и, что ещё важнее — инстинкты. Слушаться их оказалось куда проще, чем действовать рассудочно.

Зрение немного прояснилось, и я ещё раз осмотрелся. Видел лучше человека, так что разглядел довольно много и не особенно удивился, обнаружив вокруг всё тот же дважды знакомый пейзаж: ленивое море, каменистую равнину и холмы, на горизонте. Я вернулся на планету, где уже был. На которую и когда — другой вопрос. Не самый по моим представлениям важный.

Я машинально побрёл к морю, как сделал бы на моём месте всякий. Попытался выстроить мысли в нужном порядке. Сказал Джон Доу правду или его оговорка намеренна и знаменует собой всего лишь ещё один хитрый способ надо мной поиздеваться? Нет. Я ощущал истину шкурой и нутром — уцелевшим скудным имуществом. Недаром и прежде всё, связанное с течением лет, особенно привлекало моё внимание, я угадывал свою подлинную суть сквозь блокировку и прочие ограничения.